— Знаете, — сказала Лидия, — нельзя сказать заранее, любишь ты джаз или нет — нужно хоть раз услышать, что это такое…
— Мы рискнем, — вмешался я.
— Да, ребята, — покачал головой неудавшийся Сенека. — Вы — отчаянные люди. Никогда прежде таких не видел…
— Прошу прощения, — снова перебил я, опасаясь, что это никогда не кончится. — Давайте условимся так: если эти двое войдут сюда, то вы ничего не знаете. Хорошо?
— Не знаю, не знаю, — закивал официант. — Вы ушли — и все.
Он провел нас через кухню, где мы увидели повара, который читал газету и прихлебывал суп, затем через кладовую и наконец подвел к двери черного хода.
— Не беспокойтесь о том, что я скажу им, — напутствовал он нас. — У вас и без того хватает хлопот. Вам бы еще между собой разобраться. Ступайте — путь свободен.
Он закрыл за нами двери, оставив нас в полной темноте. Не в кромешной, конечно — в Нью-Йорке никогда не бывает так темно. Впереди нас высилась стена, за которой мелькали странные огоньки и гремела музыка. Я постоял, пока глаза привыкли к темноте. Стена превратилась в деревянный забор. Внезапно Лидия, прижавшись ко мне, поведала, что ей страшно. Вцепившись в мою руку, она забормотала:
— Прежде такого не было, Харви, а тут вдруг словно нахлынуло…
Она начала дрожать и я сделал то, чего не делал вот уже много лет приложил ладонь к ее лбу, чтобы проверить, нет ли у нее температуры.
— Ты решил заменить мне отца, Харви?
Я, в свою очередь, поинтересовался, не этого ли она ждет.
— Нет, черт побери! Я всю жизнь прожила без отца и заводить себе нового не собираюсь. Как, впрочем, и мистера Крима. Хватит на меня пялиться — лучше подумай, как нам перелезть через эту стену.
Ну, вот, подумал я, стоит мне хоть попытаться приоткрыть завесу отчуждения, как Лидия тут же прячется в свою ракушку. Я прошагал к забору, высотой около семи футов, подтянулся и сел на него верхом. По другую сторону от забора раскинулся живописный двор, заставленный скамьями, стульями и столиками, за которым маячил дом с высокими застекленными дверями и раздвижными стенами. За прозрачными панелями танцевали люди, звенела музыка. Не заметить меня, взгромоздившегося верхом на забор, как на насест, было просто невозможно.
— Чего ты ждешь, Харви, — нетерпеливо окликнула Лидия. — Помоги же мне забраться.
Тем временем меня уже заметили. На скамейке в маленьком садике, разбитом справа от двора, сидела рыжеволосая девушка в длинном серебристо-белом платье. Сидевший рядом с ней мужчина неуклюже приставал к ней, — впрочем, постороннему наблюдателю любые приставания кажутся неуклюжими, — а девушка вяло отбивалась. Я нагнулся и втащил Лидию на забор — острая доска едва не перерезала меня пополам. Лидия, не дожидаясь от меня дальнейшей помощи, проворно соскользнула вниз. К ней тут же подскочила рыженькая.
— Кто это? — спросила она, указывая на меня.
Подоспел и ухажер, который попытался оттащить подругу назад. Судя по его реплике, он предположил, что я вор или какой-нибудь извращенец.
— Отстань, дубина, — отшила его рыжая. — Надоел уже до смерти.
Я спрыгнул вниз.
— А откуда ты знаешь, что он не бандит? — не унимался дубина раскормленный, розовощекий и довольно симпатичный малый лет двадцати с лишним.
— Не болтайте ерунду, — заступилась за меня Лидия. — Это Харви Крим, частный сыщик из страховой компании. Мы с ним только что поужинали в соседнем доме.
— Ясно — в итальянском ресторане, — хихикнула рыжая. Как будто все посетители этого ресторана перелезали затем через эту стену. Тут ее толстомордый приятель припомнил, что видел Лидию на одном из уик-эндов в колледже.
Лидия недоуменно посмотрела на него и сказала, что служит горничной.
— Какого черта бы я делала на уик-энде в колледже? — с вызовом спросила она.
Бегемотик смешался и отступил.
Рыженькая, похоже, решила со мной потанцевать. Во всяком случае, она тесно прижалась ко мне и, словно повинуясь какому-то внутреннему ритму, то приникала ко мне, то чуть отступала, покачивая бедрами.