— Правильно, — сказал Дейд.
Они пошли на кухню, и Дейд заварил кофе.
— Проще всего на свете, — сказал Ивен, — оттолкнуть от себя неприятное, ухватившись за первый же попавшийся предлог.
— Разумеется, — сказал Дейд. — Мы услышим ее здесь, если она позовет?
— Я оставил дверь чуть приоткрытой, — сказал Ивен. — Когда этой помехи уже не будет… когда Суон оправится… вот тогда ты увидишь, что значит семья, настоящая семья. Когда уже не будет этой помехи…
— Ее уже нет сейчас, — сказал Дейд.
— Суон ни звука не издала, — сказал Ивен.
— Он сделал так, чтоб она ничего не чувствовала, — сказал Дейд. — Может быть, Суон не издала ни звука, потому что не хотела.
— Бедненькая, — сказал Ивен. — Бедная девочка.
— С ней все в порядке, — сказал Дейд.
Ивен бесшумно вошел в комнату и, склонившись над кроватью, посмотрел на Суон.
Он вернулся обратно на кухню.
Дейд сидел за столом, пил кофе. Он налил чашку и для Ивена.
— Успокойся, — сказал он.
— Не нравится мне, как она выглядит, — сказал Ивен.
— С ней все в порядке.
— Я много думал, — сказал Ивен. — И так и этак обдумал все. Ничто другое не помогло бы нам. Ничто другое не давало нам хоть какого-то шанса. Я боюсь, Дейд. Взгляни-ка на нее, пожалуйста.
Они пошли в комнату вместе, и Дейд взглянул на Суон. Они вышли в гостиную.
— Не знаю, — сказал Дейд. — Дай-ка подумать минуту. Мне что-то тоже она не нравится. Подождем еще немного.
— Ты что имеешь в виду?
— С ней все в порядке, — сказал вдруг Дейд. — Ну конечно же, все в порядке.
— Ты уверен, Дейд?
— Немного погодя она проснется, — сказал Дейд. — Тогда ты убедишься, что все в порядке.
— Я пойду посижу возле нее, — сказал Ивен.
— Вот это правильно.
— Если дети проснутся, скажи им, пожалуйста, что мы еще спим. Дай им холодной каши или еще чего-нибудь. Пошли их во двор поиграть, но сам будь поблизости.
— Я буду здесь, — сказал Дейд.
Ивен пошел в комнату, где спала его жена, и сел на кровать. Он сидел, смотрел ей в лицо и ждал, когда она пошевелится и проснется.
— Мне жаль, Суон, — сказал он тихонько. — Мне ужасно жаль. Не заставляй меня жалеть еще больше. Я ошибся. Я знаю, что ошибся. Помоги мне, Суон. Не дай этому обернуться самой страшной ошибкой, какую кто-либо когда-либо совершал.
Он долго сидел так, не отрывая глаз от ее лица. Наконец он вышел на кухню, к Дейду.
— Она умирает, Дейд.
— Ради бога, держи себя в руках.
— Дейд, она умирает! Что делать? Давай кого-нибудь вызовем. Давай лучше мы поскорее кого-нибудь вызовем.
— Посмотрю на нее еще разок, — сказал Дейд.
Они вошли и посмотрели на нее снова. Они смотрели не очень долго. Дейд побежал звонить. Он набрал номер, разбудил своего друга, доктора Элтоуна, и поговорил с ним на родном языке. Пока Дейд был у телефона, в холл, выкрикивая его имя, вбежали Рэд и Ева. Доктор сказал, что он сию минуту оденется и выедет. Дейд повесил трубку, подхватил детей на руки и прижал к себе.
— Нас должно быть совсем не слышно, — сказал он.
Он помог им одеться, дал поесть холодной каши с молоком и отпустил во двор поиграть. Рэд взобрался на инжирное дерево, а Ева, стоя внизу, приготовилась ловить спелые ягоды. Дейд вернулся к Ивену, все еще сидевшему возле спящей жены. Они осторожно вышли из комнаты.
— Он скоро подъедет, — сказал Дейд.
— Что ты сказал ему?
— Правду.
— Это хорошо, — сказал Ивен. — Пусть только Суон поправится. Мне все равно, кто будет знать правду. Это не имеет никакого значения. Пусть только Суон поправится. Я рад, что ты сказал ему.
— Он никому не обмолвится, — сказал Дейд. — Но ему надо знать. Мы говорили не по-английски.
— Я рад, что он приезжает, — сказал Ивен. — Мы не можем стоять тут, разинув рты, как два дурака.
Доктор Элтоун был худощавый, стройный мужчина лет тридцати пяти, красивый, голубоглазый. С четверть часа он провел один в комнате Суон.