Но глаз меток, рука верна и привычна: ружье вскинулось правильно. Сквозь дым видно: одна из птиц перевернулась в воздухе и шлепнулась оземь.
Другая метнулась влево, скрылась за деревьями. И сейчас же слева за деревьями выстрел.
Витька кидается к убитой птице. Белая куропатка.
Складывает ее тугие крылья, прячет добычу за пазуху.
Еще звенят в ушах выстрелы.
Справа голосом красноперой чечевички спрашивает Егор:
— Ти-вить-ти-тиу? — Убил дичину?
«Есть одна!» — во весь голос хочется крикнуть Витьке. Но он спохватывается и тем же свистом отвечает:
— Ти-вить! — Убил.
И Сергило сообщает слева:
— Ти-вить!
Охотники идут дальше, гребнем проходят лес. Опять только время от времени посвистывают синицы.
Витька еле сдерживает шаг, его так и тащит вперед. Под каждым кустом мерещится дичь. В горячке он забыл опасность, не думает о том, что привлеченный выстрелами лесник, может быть, уже разыскивает их в лесу.
Гуще и гуще лес впереди, тесными кучками встает молодой осинник, шатрами вздымаются елки.
Нежный голос пеночки-теньковки:
— Тень-тень-пинь! Тень-тень-пинь!
Справа.
«Егор! — думает Витька. — Что у него там такое?»
— Тень-тень-пинь! Тень-тень-пинь! — Тише ты!
Да ведь это предостережение! Витька припадает за куст, сгибается. Он разом стал вдвое меньше, врос в землю, замер, превратился в пень. У пня остались только глаз да уши.
Проходит долгая минута — никого, ничего! Тревога растет: неужели лесник?..
Проползает еще минута, две. Витька слышит только свое сердце.
Вдруг слева раздается шорох. Витька быстро оборачивается — Сергило!
Подходит. Шепотом спрашивает:
— Где?
— Не знаю. Егор пенькал.
Шорох справа. Подходит Егор. За ним Пахом.
— Кто? Где?
— Глухарка, — спокойно говорит Егор. — Матка. Перелетела и сразу села. Выводок должен быть.
Ух, как сразу отлегло от сердца! Молодец Егор: всех позвал, теперь можно полвыводка перебрать.
Короткой цепочкой охотники подходят к кустам, куда молча указывает Егор.
Гремя крыльями, срываются перед Пахомом две молодые глухарки, перед Егором одна. Грохают выстрелы.
Темный молодой петух выскакивает чуть не из-под самых ног Витьки. Витька стреляет, и выстрел его сливается с новыми выстрелами товарищей.
Когда стрельба прекратилась и охотники подняли добычу, у троих оказалось по молодке, у Витьки — петух.
Такой удачи никто не ждал.
Все четверо расселись по пенькам, закурили. Рассказывали друг другу кто что видел. Егор без выстрела отпустил косулю: залюбовался на ее рожки. Пахом видал свежие следы лося, Сергило — медведя.
Много ли прошли, а рассказов хватило на полчаса. Про лесников никто и не вспомнил.
Наконец тронулись дальше.
Витька шел теперь по краю цепи, Сергило на его прежнем месте.
«Уж как пойдет, как пойдет удача, — думал Витька, — так только держись! Так всегда на охоте — либо уж ничего, либо. Что такое?»
Слева явственно послышался хруст сучка.
Витька остановился, прислушался. Ничего. На всякий случай предупредил соседа:
— Тень-тень-пинь! — Тише ты!
Еще треснул сучок, еще. Слышно стало: кто-то тяжело шагает по лесу.
— Да ведь это лось! — сообразил Витька. — Надо спрятаться и скорей пулю!..
Подошел Сергило. Витька замахал на него руками и сам пригнулся к земле.
— Сохатый! — еле выдавил он из себя от волнения. — Ползем скорей в кусты.
Они на четвереньках добрались до чащи молодого осинника и там встали на колени. Витька поспешно вложил в правый ствол разрывную пулю.
Шаги приближались.
— Дадим знать нашим, — на ухо шепнул Сергило. — А то спугнут нам.
И он свистнул на низкой ноте:
— Футь! Футь!
Это был короткий, отрывистый крик болотной курочки — погоныша. Сигнал — лесник идет!
Витька удивленно взглянул на товарища.
— Тише будут! — шепотом объяснил Сергило.
— Футь! Футь! — донеслось до Егора.
Значит, услышал сигнал и передает его Пахому.
Громкий тревожный треск подкоренника возвестил притаившимся охотникам о приближении зверя. Эта птичка раньше других замечает опасность и дает знать о ней всему населению леса.
Слышно было, как зверь ломил через чапыжник. Витька ждал его с поднятым к плечу ружьем. Он судорожно вспоминал: «Зверю — под левую лопатку. В лоб — отскочит».