… А грузовик ревя,
За поворот умчался.
Тот рев мне душу рвал,
А кто-то засмеялся.
Юрка продолжал рассказывать стихи. Потом замолчав, обнял Любу, и поцеловал.
Люба смущенно покраснела:
- Не надо. Прошептала она, и показала взглядом на сидевших напротив женщин.
- Ну и что, они ведь не знают, кто мы, может мы муж и жена. – Прошептал Юрка.
- Все равно Юр не надо.
- Разве ты не хочешь?
Люба молчала.
- Тогда в чем дело?
- Я стесняюсь. – Смущенно ответила она.
- А ты учись у меня, видишь, я не стесняюсь. – Он, опять нежно обняв, прижал девушку к себе.
- Это ты, ты к этому привык.
- Слушай, а во сколько завтра ты улетаешь во Владивосток?
- Самолет в 16,45.
- Ты раньше была в Москве?
- Да, но проездом.
- Давай, договоримся, я тоже возьму билет на завтра на вечер, а сегодняшний вечер и завтрашний день будем гулять по Москве. Согласна? Девушка пожала плечами.
- Разве ты этого не хочешь.
- Хочу, - тихо ответила она.
- Вот и договорились.
До Москвы оставалось совсем немного. Люди доставали чемоданы, продвигались к выходу.
Юрка и Люба тоже достали чемоданы и поставили на проходе. Людей рядом не было.
Юрка повернулся к Любе, крепко обнял ее за плечи. Она отвернула лицо. Он ловко повернул ее лицо к себе, и крепко поцеловал. Отпустив, он тихо сказал.
- Какая ты красивая, просто вилы.
Люба засмеялась. Глаза ее были удивленно расширены.
- А что значит вилы?
Такие слова как вилы, омут, капкан на их уличном жаргоне можно было применять совершенно в разных случаях, и в разных случаях они имели разное значение.
- Понимаешь, это вроде того, что твоя красота мне как вилы куда-то туда, – он показал пальцем себе на грудь. – Что-то вроде того, что попался я в капкан, и от твоего взгляда тарею или как раньше говорили, балдею. Только тарею это вроде кайф, а балдею это в дурость, от слова балда.
Люба засмеялась. Юрка опять прижал ее к себе и поцеловал в щеку.
Поезд остановился. Юрка, нагруженный тяжелой ношей, вышел из вагона. Люба вышла за ним.
По перрону сновали носильщики, предлагая свои услуги. Юрка передал весь багаж носильщику.
- Нам в камеру хранения.
Юрка с Любой спустились по ступенькам в подземный переход, прошли к камере хранения и выбили чек. Носильщика не было. Они стояли и смотрели друг на друга.
- Пойдем носильщика искать. – Предложила Люба. Но носильщик уже катил тележку с их вещами.
Расплатившись с носильщиком, они сдали Любины вещи в камеру хранения.
- Теперь на Казанский, там сдадим мои вещи, и пойдем гулять. Люба кивнула. Они спустились в метро, проехали остановку, прошли по переходам, поднялись по эскалатору. Вот и другой вокзал.
Поставив вещи в камеру автомат, они с облегчением вздохнули, улыбнувшись друг другу, повернувшись, пошли покупать билет Юрке.
Они шли счастливые. Юркина правая рука обнимала стройную талию девушки. Сзади было, похоже, что это идут два парня. У обоих почти одинаковые до плеч светлые пышные волосы, оба в брюках и курточках. Любу только выдавали желтенькие маленькие босоножки. Подойдя к кассам, Юрка поставил Любу в одну очередь, а сам стал в другую. За Юркой заняли очередь, он посмотрел на Любу. С ней оживленно беседовал молодой мужчина. Люба что-то отвечала и смеялась. Юрке стало не по себе. Неужели она решила пошутить над ним? Теперь он туда не пойдет. Он отвернулся, стараясь не смотреть, но не мог, и опять поворачивался в сторону Любы. Она продолжала разговор, и улыбалась.
Кажется, я злюсь, подумал Юрка. Но если бы тот мужчина приставал, все было бы гораздо проще. Юрка бы подойдя, наговорил ему немного грубостей, от которых могли по спине побежать мурашки. Юрка даже не исключал драки. Но Люба вела себя просто, разговаривала, улыбаясь, от этого Юрке было неприятно, хотя всем своим видом он показывал свое безразличие. Но вот Люба взглянула на него. Юрка легким жестом позвал ее. Она что-то сказала мужчине и подошла к Юрке.
- Что это за пассажир? Что ему надо?
- Да просто выпивший, тоже за билетом.
Юрке сразу стало легче, и он поцеловал девушку.
Подошла очередь. Они взяли билет на следующий день на 21.40, чтобы Юрка успел проводить Любу на самолет.
- Пошли куда ни-будь, покушаем?
- Пошли.
Они вышли с вокзала, и, не зная куда идти, пошли по тротуару широкой улицы, переполненной машинами. Но по пути попала лишь одна столовая, переполненная людьми и множество разных магазинов, которые их не интересовали.
- Куда же мы идем?
- Не знаю, может, давай возьмем такси, и попросим, чтоб нас отвезли туда, где можно хорошо покушать. Они перешли дорогу, подошли к такси. Молодой таксист открыл дверку, и пригласил их в машину.
- Вам куда?
- Туда где неплохо кормят.
Таксист перечислил все места поблизости, где можно недорого перекусить, и остановился на закусочной, где всегда ужинал сам. Люба и юрка согласились.
Машина легко побежала по проспекту. Вежливый таксист, узнав, что они в Москве поездом, рассказывал им обо всех местах, которые проезжали как настоящий экскурсовод. Юрка с Любой сидели на заднем сиденье обнявшись, глядя влюбленными глазами друг на друга и целуясь.
Проехав площадь Дзержинского, детский мир, Большой театр, такси подкатило к закусочной.
Юрка расплатился, и они зашли в закусочную. Здесь было уютно. Аккуратные, деревянные столики, на стенах картины и чеканки, у окон на подставках в глиняных, покрытых лаком горшках цветы. Вкусно пахло, и оказалось, что вкусно готовят. Плотно поев, Юрка взглянул на Любу.
- Теперь и голодного погонять можно. Люба улыбнулась. Юрка постоянно шутил. Он разговаривал на уличном жаргоне, без матов, часто вставляя высказывание древних философов или отрывки стихов, почти ни когда не повторяясь. Ей это очень нравилось, и она в ответ улыбалась своей очаровательной улыбкой.
Они шли по тому же широкому проспекту. Уже стемнело, и было прохладно. Пройдя площадь Дзержинского, они вышли к парку, в котором стоял памятник гренадерам. Рассмотрев памятник, они подошли к скамеечке. Присев, Юрка усадил Любу к себе на колени. Обняв, и прижав плотно к себе, он начал ее жадно целовать. Любе тоже очень понравился этот парень со всей своей веселой грубоватой болтовней, с постоянными шутами с уже проходившим синяком под правым глазом. Это позавчерашний синяк. Они крепко подрались с ребятами из другого района. А без этого, то есть синяков, увы, не обходится.