Поэма-сказка «Тени забытых предков», написанная Коцюбинским с большим воодушевлением, вводит нас в гордый и суровый, величественный и насыщенный мифологией мир карпатских горцев — гуцулов. Увлекаясь работой, Коцюбинский писал Горькому 16 июля 1911 года: «Гуцулы — оригинальнейший народ, с богатой фантазией, со своеобразной психикой. Глубокий язычник, гуцул всю свою жизнь, до смерти, проводит в борьбе со злыми духами, населяющими леса, горы и воды… Сколько здесь красивых сказок, преданий, поверий, символов! Собираю материал, переживаю природу, смотрю, слушаю и учусь».
Повесть «Тени забытых предков» написана в стиле гуцульских народных сказок. Лирические, полные поэзии чувств, эпизоды гуцульской поэмы чередуются с эпическими, проникнутыми древними поверьями, картинами мягкой и грозной природы. И как во всех сказках, доброе начало берет верх над злым. Дочитываешь последние страницы и словно видишь перед собой торжествующе радостное лицо автора, который знает, что на смену невзгодам, горестям и даже смерти приходит победное утверждение жизни. Горький вспоминал, как, глядя на серые скалы Капри, покрытые богатой зеленью трав и цветов, Коцюбинский говорил: «Какая сила жизни! Мы привыкли к этому и не замечаем победы живого над мертвым, действенного над инертным, и мы как бы не знаем, что солнце творит цветы и плоды из мертвого камня, не видим, как всюду торжествует живое, чтоб бодрить и радовать нас. Мы должны бы улыбаться миру дружески…»
В Италии писатель встречался с рыбаками и матросами, с крестьянами-виноградарями, участвовал в деревенских праздниках и восхищался весельем и жизнелюбием простых итальянцев, в глазах которых видел согласие и доброжелательство. Стоя на берегу моря, где голубая волна ластилась к его ногам, мечтательный певец людей и природы думал, что эта волна, омывавшая африканский берег, несет ему привет единения. Эту мысль вложил Коцюбинский в уста романтической героини из рассказа «Сон»: «Смотрю на юг, на бесконечное море. Сирокко приносит ко мне из Африки зной и аромат Египта, и я мечтаю о стране белых песков и черных людей, о кактусах, пальмах и пирамидах. Катится из Африки волна и, как далекий братский привет, целует скалы. И, может быть, эта волна, омывшая ноги араба, плещет у моих ног, как символ единения…»
Есть одна тема в творческой жизни Коцюбинского, которая на многие годы захватила его внимание. Тема эта — народ и революция — была подсказана самой действительностью. В 1903 году Коцюбинский принялся за создание эпопеи о революции в деревне и назвал ее «Fata morgana». Через семь лет, когда опыт революции уже мог быть оценен и продуман, появилась вторая часть повести. А третья часть, задуманная автором, так и не была осуществлена из-за кончины писателя.
Это семилетие (1903–1910) ознаменовалось историческими событиями такого масштаба, что нужна была большая перспектива, чтобы охватить эти события и художественно их осмыслить. Коцюбинский повестью «Fata morgana» показал, что художник, живущий современностью, может откликнуться на события текущей жизни, не нуждаясь в так называемом «пафосе расстояния».
На подступах к первой русской революции, зная жизнь украинской деревни и из личных наблюдений, и из многочисленных документов, писатель вошел в мир своих персонажей как близких и хорошо знакомых людей. Он писал об этом: «Я весь среди своих героев, живу их жизнью, разделяю их горе и радость, говорю их языком и предан их интересам».
В архивах писателя сохранилась целая картотека с выписками из сообщений земских корреспондентов, где содержались интереснейшие данные о различных эпизодах аграрного движения в украинской деревне.
Во второй части повести Коцюбинский реалистически точно воспроизвел события, происшедшие 2 ноября 1905 года в селе Выхвостове, Черниговской губернии, где кулаки на сходке учинили жестокую расправу над участниками разгрома помещичьей усадьбы и винокуренного завода.