Князь же Володимер Ондреевич не моги победы терпети и рече Дмитрею Волынцю: «Беда, брате велика, что убо ползует наше стояние, то же на смех будет нам, да кому будет нам помощи». И рече ему Дмитрей: «Беда, княже, велика, не уже година наша пришла, всяк бо начиная без времени беду себе наносит. Мало еще потерпим до времени подобнаго и умолчим, в он же имам дати воздарие врагом нашим. В сии час бога призывайте, осмаго часа ждите, в он же имать быти благодать божия». Воздвиг руце свои на Цебо и рече: «Господи боже отец наших, сотворивый небо и землю, не дай же нас поработити врагом нашим, ни порадоватися врагу диаволу, но мало показни, а много помилуй». Бедно зрети детем боярским своего полку убиваема, плачющуся и непрестанно рвущеся, аки соколи аки званнии на брак сладкаго вина пити. Волынец же возбраняше им глаголя: «Пождите мало еще, есть бо вам с кем утешитися». И приспе же час осмый, абие дух южны потягну звади их. Возопи Волинець гласом великим князю Володимеру: «Час прииде, а время приближися». И паки рече: «Братиа моя и друзи, дерзайте, сила бо святаго духа помогает нам». И единомыслено из дубравы выехаша, яко уношенныя соколы, и ударишася на многи стада гусиныя. И стязи крепко направлены грозным воеводою, бяше же отроци, аки лвом, и ударишася на овчия стада. Поганий же видевше и крикнувше глаголюще: «Увы нам, паки Русь умудриша, унши люди с нами брашася, а доблии все соблюдошася».
И обратишася поганий и даша плеща и побегоша. Сынове же русские силою святаго духа бьяхуть их, помощию святых мученик Бориса и Глеба. Бежаша же татарове и глаголюще ельцинский: «Увы, тобе честный Момаю, высоко вознесеся до небес и до ада сшел еси». Мнози же мертвыя помагаху нам и секуще без милости, ни единому от них не избежати, но уже кони их утомилися. Мамай же видев победу свою и нача призывати боги своя: Перуна, и Соловата, и Мокоша, и Раклея, и Гурса, и великаго пособника Бахметя. И не бысть ему помощи от них ничто же, сила бо святаго духа, аки огнем, пожигаеть их, татарьския полки русскими мечи секут. Момай же видев победу свою и рече своим улусом: «Побегнем, брате, и ничто же добра не имам, но токмо головы унесем свои». И абие побеже с четырма мужи. Мнози же христьяне за ним гонишася, но не одолеша, кони бо их потомишася, и понивше возратишася. И обретоша трупия мертвых об он пол реки Непрядвы, иде же бе непроходно полком русским.
Сия убо победа есть от святых мученик Бориса и Глеба, о них же провиде Фома разбойник, егда стоял на стороже. Неции же всех догониша и возращахуся кождо под свое знамя.
Князь же Володимер Ондреевич ста на костех татарских под черным знамянем и не обрете брата своего великого князя Дмитрея Ивановича в полку, токмо едины князи литовския. И повеле трубити собранною трубою, и пожда час, не обрете брата, своего великого князя, нача плакатися и кричати, и по полком ездити, и не обрете брата своего. И глагола: «Братия моя, кто виде или кто слыша своего пастыря? То перво поражен пастырь, и овца разыдутся». И рекоша князи литовския: «Мы мним, яко жив есть но уязвен вел ми, егда в трупе мертвых будет». А иной рече: «Аз пятого часа видех его крепко бьющеся с четырма татарины, но нужно бе ему велми». Юрьевской же уноша, некто Степан Новосилской: «Аз видех его пред самим твоим приходом, пеша идуща с побоища, но уязвленна велми, того бо деля не дах ему коня, гоним есми трема татарины, по милости божии, едва от них спасохся, а его есми соблюл». И рече князь Володимер Ондреевич: «Да известно ли еси видел его. Имите ми, брате, веру; аще кто обрящет брата моего, то поистинне боле у нас будет». Рачителнии же отроцы разсунушася по побоищу по великому. Овии же наехаша Михаила Александровича Бренка и чаяша его великим князем, инии же наехаша князя Федора Семеновича Белозерского, и чаяше его великим князем, зане же приличен бяше. Некий же воини, великии витязи, уклонишася на десную страну в дубраву, единому имя Сабур, а другому Григорей Холопищев, родом же оба костромичи. И мало выехаша с побоища, наехаша великого князя бита велми и отдыхающа под древом березою. И видевше его скочиша с коней и поклонишася ему. Сабур же скоро возратися ко князю Володимеру Ондреевичю и поведа ему, яко князь великий добр, здоров и царствует в веки. Вси же князи и воеводы наехавше скоро снидоша с коней и поклонишася ему, глаголюще: «Радуйся, о вседрагий наш княже, вторый Александр и Ярослав новый, победитель врагом нашим. Сия победа честь тебе, нашему государю, подобает». Князь же великий едва с нужею проглагола: «Поведайте ми победу сию». Рече же ему князь Володимер Ондреевич: «По милости божии и пречистой его матери и молитвами сродник наших Бориса и Глеба и Петра московского святителя и игумена Сергея и всех святых молитвами, врази наши побеждени суть, а мы спасохомся». Князь же великий, то слышав, воста и рече: «Сий день, иже сотвори господь, возрадуемся и возвеселимся в онь, сий день веселитеся людие». И рече: «Велий господь и чюдна дела твоя, ни едино же есть слово доволно к похвалению чюдес твоих. Вечер водворится плачь, а заутра радость». И рече: «Хвалю тя, господи боже мой, и почитаю имя твое святое, яко не дал еси нас в поругание врагом нашим и не дал еси нас в похвалу иному языку, иже нам умыслиша и над ними збышася». И рече: «Суди, господи, по правде моей, да скончается злоба грешных, аз же в веки уповаю на тя».