Позднее, во второй половине восьмидесятых годов, не без благотворного влияния русской литературы, в особенности Тургенева и Льва Толстого, Гальдос избавляется от элементов натуралистической поэтики, сохранив и углубив критическое отношение к буржуазному обществу. Очень ярко это обнаруживается в повестях о ростовщике Торквемаде, представляющих собой одно из наиболее примечательных явлений в серии «Современных романов».
Первая в этом цикле повесть «Торквемада на костре» была завершена писателем в феврале 1889 года. Однако задолго до этого зловещая фигура Торквемады несколько раз появлялась на страницах других его произведений.
Франсиско Торквемада вышел из низов. В молодости он был алебардщиком. В 1851 году, женившись на донье Сильвии, он унаследовал от нее небольшой капитал в двенадцать тысяч реалов и тотчас же пустил его в оборот, ссужая под огромный процент запутавшимся в долгах студентам. В этой роли Торквемада появляется впервые в романе «Доктор Сентено» (1883). Здесь этот «жестокий и холодный человек» завлекает в свои сети талантливого поэта-неудачника Алехандро Микиса. К услугам Торквемады прибегает также и госпожа Росалиа Брингас, героиня одноименного романа (1884), в своей безудержной жажде нарядов и «светской жизни» всегда нуждающаяся в деньгах. К этому времени, то есть к весне 1868 года, Торквемада уже обладал обширной клиентурой, но по-прежнему жил в грязной и мрачной конуре. В эти «годы своего ученичества», как иронически замечает Гальдос, «Торквемада, прикидываясь бедняком, ходил неумытый, в отрепьях, то и дело скреб грязными руками подмышки и икры, точно его заедали вши…» Словом, в те дальние времена Торквемада, которого клиенты прозвали «Гобсеком» и «Душегубом», был как две капли воды похож на классический тип ростовщика, запечатленный в произведениях Бальзака. Но «в наше беспокойное время никто не властен, сохранить неизменным свой облик, а потому «Душегуб» и проделал, сам того не замечая, путь от ростовщичества метафизического до позитивного», — замечает Гальдос.
В том же 1868 году, сразу после начала «Преславной революции», Торквемада купил два дома в Мадриде. Реставрация удвоила его капитал, и все последующие изменения в политической жизни Страны лишь помогали ростовщику накапливать богатства
После смерти доньи Сильвии, когда бразды правления в доме Торквемады перешли к дочери Руфине, метаморфоза была завершена, и мало-помалу Торквемада стал замечать в себе особые признаки общественной значимости, ощутив, что он в полной мере стал «собственником и рантье». «В характере Торквемады было нечто устойчивое, не поддающееся воздействиям века: он не менял своей манеры говорить, и основные понятия и приемы его ремесла также оставались неизменными». Таким мы и видим Торквемаду на страницах повести, когда пять лет спустя после смерти доньи Сильвии над головой скряги разразилась новая беда.
Гальдос не случайно дал своему герою фамилию Торквемады. Эта фамилия уже давно приобрела печальную известность у испанцев, напоминая им о доминиканском монахе XV века Томасе Торквемаде, «Великом инквизиторе», отправившем на костер свыше восьми тысяч «еретиков». Франсиско Торквемада — это «Великий инквизитор» современности, как бы говорит Гальдос. Никто не назовет числа его жертв, ибо в отличие от своего однофамильца он не прибегает ни к пышным судилищам, ни к эффектным сожжениям на костре тех, кто попадает в его лапы, но он столь же жесток и беспощаден.
Название повести «Торквемада на костре» аллегорически раскрывает замысел писателя: в жизни ростовщика он избирает такой момент, когда палач вдруг становится жертвой, когда на его долю выпадают страдания, слезы и горечь утраты, которые он столь равнодушно наблюдал у своих несчастных клиентов. Все действие повести концентрируется вокруг истории внезапной болезни и смерти необычайно одаренного сына Торквемады, маленького Валентина. Ростовщик горячо любит своего сына и впадает в отчаяние при известии о тяжелом его заболевании. Но писатель поставил своего героя в подобные обстоятельства вовсе не для того, чтобы сказать: вот, мол, даже этот изверг ростовщик способен на обыкновенные человеческие чувства. Скорее наоборот: всей логикой развития образа Торквемады он доказывает, что все человеческие чувства уродуются и искажаются в мире, где царят законы купли и продажи. Искренний в любви и горе, Торквемада остается и на этот раз, вольно или невольно, все тем же «жестоким скрягой, безжалостным ростовщиком, бесчестным заимодавцем». Как много в его любви непосредственно материального интереса. «Если Валентин выживет, он будет зарабатывать много денег, очень много», — размышляет скряга. И Торквемада решает быть милосердным, но это лишь попытка заключить выгодную сделку с богом, по дешевой цене купить спасение сына, «прикопить себе добрых дел», как он сам выражается, добавляя при этом: «Я бы рад бросить, да ведь без добрых дел и на богородицу полагаться нельзя. Никто ведь бескорыстно не благодетельствует, всяк свой расчет имеет».