Виктор. В красивой позе, да?
Жужа. Да, это было красиво.
Виктор. Твой Лейбниц не оригинален… А потом?
Жужа пожимает плечами.
Виктор. (Умоляюще.) Ну, что вы делали потом?
Жужа (ехидно). А что надо делать потом?
Виктор. Ничего не надо делать потом!
Жужа. Но мы ничего не делали. Мы пошли на улицу и гуляли до самого дома.
Виктор (со вздохом). И он тебе говорил, что у тебя очень красивый акцент…
Жужа. Да…
Виктор. Что тебе так идут эти джинсы — да?
Жужа. Почему ты знаешь?
Виктор. Что с тобой легко, все понимаешь без слов — да?
Жужа. Ты тоже был там, на улице?
Виктор. Скажи своему Лобачевскому: пусть сообразит что-нибудь поновей.
Жужа. Ты знаешь, что я думаю? Наверное, мой папа, когда был молодой, тоже вел нехорошую жизнь. Когда я иду гулять, он боится, как ты.
Виктор (Лёпе, держась за сердце). Вот так растишь, кормишь, а потом награда…
Жужа. Скажи, что я буду делать завтра?
Виктор. Завтра решим. (Нервно вертит в руках нож.)
Жужа. Но мне надо знать сейчас!
Виктор. Это еще зачем?
Жужа. Меня ждет Саша.
Виктор. Что? Болтается у подъезда? А ну тащи сюда! Лёпа, пойди с ней.
Жужа. Ну хорошо! Но зачем тебе нож? Он, наоборот, не хотел меня поцеловать.
Виктор. Наоборот? Значит, кто-нибудь хотел?
Жужа. Кто-нибудь хотел.
Виктор. Кто?
Жужа (возмущенно). Ну что ты хочешь, мне пятнадцать лет! Мои подруги уже много успели, а я могу все опоздать!
Виктор. Лёпа, я тебя прошу… Объясни ей. Объясни! По-хорошему!
Лёпа. Понимаешь, Жужа…
Виктор. Ладно, постой… (Жуже.) Ты когда-нибудь целовалась?
Жужа. Немножко.
Виктор. Что значит — немножко?
Жужа. Только два раза.
Виктор. С кем?
Жужа. Первый раз — он был дурак. Все над ним смеялись, мне его стало жалко. Но это было просто так, вот сюда. (Показывает на щеку.) Все равно что поцеловаться с мамой или с тобой.
Виктор. А второй раз?
Жужа. Второй раз — он был очень красивый. Он был из Болгарии, я ему показывала Будапешт. Ему было много лет, двадцать три или даже двадцать пять. Он мне сказал «спасибо» и поцеловал.
Виктор. Куда?
Жужа. Куда надо. Но потом не прислал никакого письма.
Виктор. Очень хорошо, что из Болгарии. Уехал, и слава богу. Вообще имей в виду: в каждой стране свои обычаи. У нас целоваться в твоем возрасте считается предельно неприличным. Девушка, которая себе это позволяет, окружена всеобщим презрением.
Жужа. А если кто-нибудь кому-нибудь нравится, что тогда?
Лёпа. Ну, если уж очень нравится, тогда…
Виктор. Тогда надо просто пожать ему руку. Вот так. (Пожимает руку Лёпе.) В пятнадцать лет этого вполне достаточно.
Жужа. Хорошо, я пойду пожать ему руку… А моя мама сказала, что целоваться можно. Но только десять раз, и не больше.
Виктор. Что? Чтобы такую чушь…
Лёпа (негромко). Это непедагогично!
Виктор. Ладно!.. (Жуже.) Так что там говорила твоя мама?
Жужа. Я же сказала. Я всегда говорю правду.
Виктор. В таком случае твоя мама…
Лёпа. Старик, спокойно…
Виктор. Я хочу сказать, что в таком случае твоя мама права. Она права, а ты ее не поняла. Она имела в виду что? Если тебе уж очень хочется целоваться, надо вместо этого сосчитать до десяти!
Жужа. Кто-то думает, что в этой комнате есть дурак. Может быть, он и есть, но мне почему-то кажется, что это не я.
Виктор. А ну, перестань оскорблять Лёпу!
Жужа. Что мы все говорим и говорим! А Саша уйдет.
Виктор. Скатертью дорога!
Жужа. Что такое — скатертью дорога?
Лёпа. Это… когда человеку очень рады, перед ним вместо ковра расстилают скатерть.
Жужа. Тогда я зову Сашу, а вы расстилаете скатерть. (Выходит.)
Лёпа. Ты с ней груб. Она же девчонка. Разве нельзя мягко?
Виктор (задумчиво). Лёпа, это тебе не изобразительное искусство. Это жизнь. Мягкость нужна железная.
Лёпа. А если он действительно порядочный парень?
Виктор. Порядочный?! Ты не суди по себе. Я типичный представитель современных парней, я, а не ты. Причем лучший представитель — другие еще хуже. А ты говоришь — порядочный!