В эту ночь Малахов долго не засыпал. Он слушал шум дождя, ночной многослойный шум; он различал ровный, всеобъемлющий шум воды, шуршащей по воздуху, и тихий гул где-то наверху, на крыше, и чуть слышные всплески под водосточной трубой на земле, и дробную стукотню по подоконнику. Последний дождь перед холодами и снегом. До нового сезона несколько месяцев, но они пролетят, как всегда, незаметно. И — готово дело, пора на сборы. И опять с центральным защитником беда — придется Петьку Коростылева ставить, а на его место Никитина пробовать…
Малахов копался в этих будничных беспокойных мыслях, и они, как обычно, не давали уснуть. О Бурицком он и не думал.
Проснулся Малахов поздно. Инженер торопливо собирался, кое-как складывал вещи в лежавший на полу в гостиной чемодан. Они поздоровались и обменялись несколькими фразами насчет дождя. Инженер сказал, что уедет через полчаса. Малахову хотелось поговорить с ним. Он проснулся с этим желанием: поговорить с ним. Но инженер был слишком занят сборами, суетился, нервничал, курил папиросу за папиросой, и ему некогда было даже взглянуть на Малахова.
— Я провожу вас на вокзал, хотите? — сказал Малахов. — Все равно мне нечего делать.
— Что вы, что вы! С какой стати! — сказал инженер испуганно.
— Просто так. Если вы не возражаете. Я только спущусь вниз и дам телеграмму.
Он накинул пиджак и вышел.
Телеграф помещался на первом этаже рядом с комнатой администратора. Малахов написал на бланке домашний адрес Карпова. Времени обдумывать не было, и он написал первое, что пришло в голову: «Сожалению неудача точка товарищ не подходит по стилю — Малахов». Все это заняло минут десять, не больше.
Не дожидаясь лифта, он резво взбежал на третий этаж. Инженера уже не было в номере. Только неприятный запах дыма напоминал о его недавнем присутствии.
― ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА ―
Чертиком выскочила на дорогу рыженькая песчанка и понеслась впереди машины, охваченная ужасом и загипнотизированная ревом мотора. Сапар Мередович задумал: если песчанка свернет с дороги влево, значит, все останется по-прежнему; если вправо, — произойдут перемены. Очумелая песчанка мчалась по колее в двух метрах перед радиатором, не находя сил свернуть ни вправо, ни влево, и вдруг исчезла, точно провалилась. Сапар Мередович решил дождаться второй. Будущее было тревожно, и Сапару Мередовичу не терпелось получить хоть какой-то ответ.
Вторая песчанка появилась скоро и так же, как первая, с идиотическим упрямством заплясала перед носом машины. Сапар Мередович впился в нее глазами. Но тут Реджеп неожиданно дал сильный газ и переехал рыжую тварь колесами.
— Зачем? — с досадой спросил Сапар Мередович.
— Я эту пакость всегда давлю, Сапар Мередович. Только заразу разносят, пропади они совсем…
— Машину надо жалеть, — проворчал Сапар Мередович.
Третья песчанка появилась через полчаса. Она отчетливо увильнула с дороги влево, но Сапар Мередович уже успел забыть, что означало, если влево, и что — если вправо. Таким образом, будущее осталось неясным.
Сапар Мередович Мередов, заведующий райотделом культуры, ехал охотиться. Это был рослый, полный мужчина, с гладко выбритым, шарообразным черепом, с той бледной смуглотой кожи, которая присуща большим начальникам, проводящим дни в кабинетах, Охоту Сапар Мередович считал лучшим средством против служебных неприятностей. Пески успокаивали, исцеляли его, возвращали душевное равновесие.
А сегодня Сапар Мередович нуждался в душевном равновесии больше, чем когда-либо.
Последние две недели он испытывал неотвязное и почти необъяснимое чувство тревоги. Это чувство не было вызвано никаким конкретным событием. Оно возникло как бы из воздуха, из гаммы предчувствий, из мелких и безобидных на первый взгляд примет. Например, ревизоры. В конце мая приехали двое из областного отдела культуры, потом явился один из облоно, а еще через несколько дней — из обкома комсомола. Не успел уехать последний, как на один день мелькнул, подобно метеору, товарищ из столицы республики. Все это были люди знакомые, и действовали они знакомо, с обычной торопливостью, с обычной жадностью к бумаге и всему бумажному. Интересовали их разные вещи: кого библиотека, кого культпросвет, кого кинофикация в сельских районах. Насытившись бумагой, они уезжали стремительно и с видимым удовлетворением.
Само по себе нашествие ревизоров не тревожило Сапара Мередовича: оно было так же безвредно и немного парадно, как метеоритный дождь в августе. Мелькнули — и сгинули. Но Сапар Мередович почуял за этим нашествием какую-то неясную, отдаленную угрозу — это было смутное предчувствие, ничего больше.