IV
Опять в ночном лесу Тристан
Сам-друг с былою мукой
И ждет как будто и не ждет
Изольды Белорукой.
Вспорхнула пташка ли в кустах,
Иль ветерок пронесся -
Внезапно встретился Тристан
С Изольдой Златокосой.
Все те же очи и коса,
И тот же голос милый…
Душа Тристана в небеса,
Ликуя, воспарила!
«Привет, единая моя!
Привет, моя царица!
Из-за моря ли приплыла
Сегодня, чаровница?
Как отпустил тебя одну
Твой муж, король проклятый?
Иль для Тристана своего
Убить его смогла ты?
Но где же кубок золотой,
Где зелье колдовское?
Охотно выпью все до дна,
Не надо мне покоя!
Напиток нам зальет печаль,
Рожденную разлукой».
«Тристан! Ужель не помнишь ты
Изольды Белорукой?»
«Она забыта навсегда,
Как тень минувшей ночи».
«А что, Тристан, когда забыть
Она тебя не хочет?»
«Пускай идет в Ерусалим
Босой, простоволосой!
Теперь я встретился с тобой,
С Изольдой Златокосой!»
«Тяжки грехи твои, Тристан.
Их тьма неумолима!
Ты им прощенья не найдешь
В стенах Ерусалима».
«С тобой, любимая, готов
Идти на смерть и муки!»
«Тристан, довольно праздных слов,
Смотри на эти руки!
Ты помнишь ли, кого послал
Сегодня в грот Морганы?
Куда теперь меня пошлешь
С моей сердечной раной?
Пускай исчезла тьма очей,
Зато душа темнее,
Чем черный камень гробовой,
Мне не расстаться с нею.
Пускай же вновь моя коса
Цвет траурный наденет!
Пускай же мне печали цвет
До гроба не изменит».
V
Тристан, как ребенок, ослаб,
На сердце кручина.
Ему не помогут теперь
Все чары Мерлина.
А фея Урганда ему
Промолвила мудро:
«Изольде тебя излечить
Одной – Златокудрой.
От смерти она отвратит,
Спасет от недуга».
Он слышит и за море шлет
Любимого друга.
И другу дает он наказ:
«Воротишься с милой -
Ты белое на корабле
Поставишь ветрило.
А нет – черный парус поставь,
И мне бы хотелось,
Чтоб он, словно саван, потом
Укрыл мое тело».
VI
«Ступай же, Белорукая, на берег,
Прошу тебя, молю тебя, иди!
Там есть утес, высокая стремнина,
Взойди на кручу, в море погляди,
Где ветер гонит северные волны,
Вернись скорей и расскажи о том,
В тумане нет ли белого ветрила
На горизонте дальнем и седом».
И молча Белорукая Изольда
Взошла на кручу и глядит в туман…
Ах, что белеет – парус ли далекий,
Иль это гребня пенного обман?
Она вернулась, и спросил он жадно:
«Что там вдали, видны ли паруса?»
«Маячит чей-то парус на просторе…»
«Он бел?» – «Он черен, как моя коса».
И вмиг душа Тристана обрывает
Нить ожиданья, горя не тая,
И легкокрылой птицею несется
Далеко, в неизвестные края…
«За мною, Златокудрая Изольда!
Тебя давно Тристан твой верный ждет.
Не бойся в этих скалах заблудиться,-
Изольда Белорукая ведет.
Мы две сестры. Нас имя породнило,
Как две зари: я – вечер, ты – рассвет;
Мы запылали заревом единым.
Так суждено, и в этом чуда нет.
Однажды в жизни светлый час недолгий,
Как и тебе, мне был судьбою дан…»
«Сестра моя! Страшит меня твой голос!
Скажи всю правду! Умер мой Тристан?!»
«Пусть, Златокудрая, господь рассудит,
Чьим был Тристан, твоим или моим,
Но все-таки склониться в час кончины
Досталось мне, а не тебе над ним.
Не подняла ты черного ветрила,
Не траурна – светла твоя краса,
Но милый в гроб не ляжет без покрова -
Его покроет черная коса».
‹21 июля 1912 г. Кутаис›
ДРАМЫ
В КАТАКОМБАХ
Драматическая поэма
Катакомбы близ Рима. В подземелье, слабо освещенном масляными плошками и тонкими восковыми свечами, собралась небольшая христианская община. Епископ кончает проповедь. Слушатели и слушательницы стоят набожно, покорно и тихо.
Епископ
Восславим, братья, господа Христа,
Что посадил с собою одесную
Замученного брата Хариклея.
Хор
На небе слава господу Христу,
Что от земных оков освобождает,
Что из тюрьмы грехов выводит души
К престолу света вечного.
Диакон
Аминь.
Епископ
Наш брат был у язычника рабом.
Он ныне раб господень, раб ничей.
Раб-неофит
Господень раб? Там тоже есть рабы?
А ты мне говорил, что в царстве божьем
Нет ни хозяев, ни рабов!
Епископ
Да, правда!
Мы все равны пред богом.
Раб-неофит
И рабы?
Епископ
Рабы господни, брат мой, не забудь!
Сказал Христос: мое не горько иго,
Не тяжко бремя. Понимаешь?
Раб-неофит
(после тяжелого раздумья)
Нет.
Не в силах. Этих слов не понимаю.
Рабыня-христианка
(внезапно прорицает в беспамятстве)
Уже легла у дерева секира!…
«Я ввергну древо срубленное в пламя»,-
Сказал господь!… Приди, приди, приди,
Исус, сын божий! Преклонилась долу
Твоя пшеница,- ждет она серпа…
Доколе, господи?… Рахиль рыдает,
Нет у нее детей…
Бессвязная речь переходит в исступленное бормотание. Некоторые женщины тоже начинают плакать. Не выдерживает кое-кто и из мужчин.
Епископ
(властно и громко)
Прочь, сатана!
Ты здесь бессилен.
(Подходит к пророчице, бьющейся в судорогах, и кладет руку ей на голову.)
Дочь моя, да будут
Тебе защитой вера и молитва
От наваждений дьявола.
Постепенно под его взглядом женщина стихает и бессильно склоняется на руки подруг, поддерживающих ее.
Христианка(одна из тех, кто поддерживает пророчицу, робко отзывается)
Вчера,
Святой отец, ее ребенка продал
Хозяин греку из Коринфа…