Пауза.
Твой дедушка не слышит, не видит, не скажет… (Быстро обнимает и целует Пашку.)
Подкатил В и т ь к а, соскочил с велосипеда.
В и т ь к а. Думаете, не видел? Ладно, пользуйтесь моей добротой. (Деловито осматривает велосипед.) Неплохая машина.
В и к т о р и я (просто). Тебе нравится? Хочешь, возьми.
В и т ь к а (поражен). Шутишь?
В и к т о р и я. Нисколько. Бери.
В и т ь к а. Задабриваешь. Боишься, что расскажу.
В и к т о р и я (грустно). Не о чем рассказывать, тезка. Бери, пока отдаю.
В и т ь к а. Вот привалило! (Садится на велосипед и уезжает.)
В и к т о р и я. Счастливый тезка, еще совсем мальчишка. А мы? Пашка, это, наверное, лучшее наше время… Я даже еще не полюбила никого по-настоящему. (Тихим, напряженным голосом.) А если я кого полюблю, я за ним в огонь и в воду пойду!
П а ш к а (все еще пытаясь иронизировать). В пруд полезешь?
В и к т о р и я (решительно). Да. В пруд.
Снова подъезжает В и т ь к а.
В и т ь к а. Что дадите, чтобы совсем уехал?
Ч е н ц о в (не поворачивая головы). А глубины здесь, граждане, полторы сажени. Не больше. Уж это точно. (Задумчиво.) Когда я был молодым… (Замолчал.)
Все смотрят на него с удивлением.
Ч е н ц о в. Когда я был молодым, я прошел по дну вот от этой скамейки до вон тех кустов, версту с лишком. Дно гладкое, ровное, ни одной ямки. А только идти вязко, грунт сам себя оказывает. И пузыри из него идут. Много, резвые пузырьки, как все равно в пиве… Болотный газ называется. Вредная штука. Поджечь его на болоте — светленько так загорит и никогда не погаснет…
В и т ь к а (восхищенно). Здоров врать старик!
В и к т о р и я. Молчи, тезка.
Ч е н ц о в. А видел я на дне много рыбы всякой. Караси, лини, карпы зеркальные. Зарылись по самые жабры в ил и спят. Не чуют, собаки, что я иду…
В и т ь к а. А водяного не разбудил, дедушка?
Пашка презрительно курит.
Ч е н ц о в. Хорошо погулял бы, ежели бы не грунт. Взбаламутил я воду, сзади ничего не видать и впереди затянуло. Малость заплутал. Туда подамся, сюда, ни лешего не пойму. Едва вылез, там пообрывистей будет. А во всем пруду, говорят, вода, как живая грязь, сделалась, точно боров по дну валялся.
Виктория с Витькой вопросительно глядят друг на друга.
В и к т о р и я. Было это с ним или сейчас показалось?
В и т ь к а. Пес его знает. Шальной старик. (Кричит ему в ухо.) Эй, дедушка, обедать пора! Это он очень хорошо слышит.
В и к т о р и я. А все-таки он думал о пруде, Пашка.
Пашка молча докурил, кинул папиросу в пруд, уходит.
(Отвернувшись.) Тезка, в кого у вас Пашка такой?
В и т ь к а. В мамку. Они у нас оба злющие. А вот я ужасно добрый. Хочешь дедушку подарю?
В и к т о р и я (покачав головой). До свидания, тезка. До свидания, дедушка Ченцов. (Уходит.)
Витька жадно осматривает велосипед. Снова проходят грузовики.
В и т ь к а (подняв голову, грозно кричит вслед). Прыгай с машины! Прыгай, не то Пашке скажу!
С виноватым видом показывается Т и ш к а.
Т и ш к а (с интересом). Чей это велосипед?
В и т ь к а (довольным тоном). Нравится? Ладно, убьют меня на войне — получай наследство. При дедушке завещаю.
Т и ш к а. Да-а, он глухой!
В и т ь к а. Как-нибудь доведем до сведения. (Кричит на ухо старику.) Эй, дедушка!
Т и ш к а (испуганно). Витька, сердитый старик идет!
В и т ь к а. Врешь! (Оглянулся, заторопился.) Верно. Слушай, Тишка, ты с дедушкой иди домой потихоньку, а мне надо еще в одно место съездить… (Уезжает.)
Т и ш к а. Да-а, так я и остался! (Убегает.)
С у р о в ы й с т а р и к, прямой и высокий, с толстой палкой в руке, подходит к скамье и молча садится поодаль от Ченцова. Тот увидел его, приветливо закивал головой. Суровый старик сдержанно кивнул в ответ.
Ч е н ц о в. Рыбы, я говорю, на этом дне видимо-невидимо. Ежели бы я хоть был с бреднем…
Подле скамейки вдруг оказывается Р е б р о в, худенький, в выцветшей инженерской фуражке; розовое с кулачок личико.