Р е б р о в. Так что тогда? Здорово, Ченцов, знаменитый слесарь! Все хочешь жизнь вернуть? Зачерпнуть ее с самого дна своим худым решетом? (Хлопает его по плечу и садится.) Ты что не поехал к сыну? Теперь твой Сергей в Сибири большой начальник. Уж мы без него будем немцев в пруду топить. Чего смеешься? Я верно говорю.
С у р о в ы й с т а р и к (мрачно). Отстань!
Р е б р о в (с живостью оборачивается к нему). А, и ты здесь, стражник. Смотри, завод-то прокараулил, сегодня последнее увезут. Двести лет стоял с хвостиком, а сейчас — фьюить, только хвостик его и видели.
С у р о в ы й с т а р и к. Отстань, собачий хвост!
Р е б р о в. Да ты чего ругаешься-то? Я какой человек? Я тебя за твои угрозы!.. (Отодвинулся, увидел еще двух стариков, идущих по набережной.) Вон и свидетеля два идут… Эй, праведники, сюда!
Подходят хромой Е г о р ы ч и бодрый, крепкий на вид старик Л и а н о з о в. Ребров с готовностью уступает им место между собой и Суровым стариком.
Садитесь, почтенные, гостями будете. Садись, Егорыч, в одной ноге и полправды нет.
Л и а н о з о в. Все суетишься, рассылка.
Р е б р о в. Если завод уезжает, да об каждом надо похлопотать, порадеть, из управления в завком сбегать, из завкома в партком, из парткома в райком, из райкома в горсовет, из горсовета своим ходом на станцию…
Л и а н о з о в. Замолол! А тебя, значит, с собой не берут?
Р е б р о в (с накипевшей обидой). Я сам не еду. Пусть попробуют без Реброва. Это куда годится — старослужащего оставлять!
Л и а н о з о в. Ничего не поделаешь, Ребров, нас с ним тоже не взяли.
Р е б р о в. Вы — дело другое. Вы свое отработали, а я живой человек.
Л и а н о з о в. Помолчал бы, Ребров. (Вздохнул.) Так, уезжают.
Е г о р ы ч (откашлявшись). Счастливо на новом месте…
Р е б р о в. Это еще неизвестно. Наше-то место крепкое.
Л и а н о з о в. Небось выбрали и там покрепше. Ченцов-то с мальчишек на производстве, завод ему родней родного.
Р е б р о в. Дороже родни, это верно. Отца (кивнул на Ченцова), жену и трех сыновей променял на инженершу. Хорош твой Сергей Ченцов?
Л и а н о з о в (уклончиво). Сергей не мой, и дело это не наше, Ребров.
Е г о р ы ч. Ребров, а насчет кузнечного как?
Р е б р о в. Все увезли, теперь немцы могут свободно приходить.
С у р о в ы й с т а р и к. Ах ты! (Встает, занося над Ребровым палку.)
Р е б р о в (втянул голову в плечи). А-а! Не тронь!..
С у р о в ы й с т а р и к. Ты чего, сучья кровь, сказал?!
Р е б р о в. Разве это я? Это он… он спросил…
С у р о в ы й с т а р и к. Вон отсюдова!
Л и а н о з о в и Е г о р ы ч (вместе). Оставь ты его! Сдуру сболтнул… Оставь…
Суровый старик уходит, с негодованием стуча палкой о плиты.
Р е б р о в. Разбойник! Честное слово, разбойник!
Л и а н о з о в. Это ты зря. Справедливый он человек.
Р е б р о в (плачущим голосом). Справедливый! Где же тут справедливость? Попадись я ему на пустом-то заводе — убьет, право убьет! (Вдохновленный новой мыслью.) Вот что, ребята, валите сегодня ко мне на завод в гости. Поглядите, как что. Прямо ко мне: мол, Ребров пригласил.
Л и а н о з о в. А начальство на это как взглянет?
Р е б р о в. А я один из начальства остался. Вересов, который отправкой заведует, сегодня уедет. Да он парень смирный, во всем меня слушается.
Е г о р ы ч (испуганно). Инженер-то?
Л и а н о з о в. Слушай ты его.
Р е б р о в. Я верно говорю. Хотите на завод в сторожа поступить? Я вас в два счета. И его с собой приводите. (Кивает на Ченцова.) Глухому тоже умных людей послушать хочется. (Приподнял фуражку.) Пока. (Исчезает.)
Л и а н о з о в. Смех и грех с этим рассылкой.
Е г о р ы ч. Да уж… (осторожно откашлялся.) А я схожу. Охота еще раз завод поглядеть… (Тихонько.) Не хотел я при этой балаболке… Говорят, немцы грозятся путь перерезать.
Л и а н о з о в. И ты веришь?
Слышен рокочущий звук.
Это чего? (Смотрит на небо.) «Гитлер» летит…
Е г о р ы ч (забрав голову). А может, наш?
Л и а н о з о в (возбужденно). А звезды где? Где звезды, я спрашиваю? Ах ты боже мой! Низко-то как летит! Низко-то… Ах ты!