В е р е с о в а. Егор, брось вилять. Ты не едешь?
В е р е с о в. Видишь ли… (Твердо.) Да, я не еду, Саша.
В е р е с о в а. Отлично. Старшим сторожем остаешься? Ну, чего кривишься? Так и сказано в телеграмме: «Назначаетесь временно начальником территории завода». (С сожалением.) Недомыслие это у тебя или слепая привязанность к месту, как у кошки?
В и к т о р и я. Мама!
В е р е с о в а. Не суйся, Виктория. Понравилось управлять пустым заводом? Не боишься, что тебя здесь крысы съедят?
Из коридора заглядывает Р е б р о в.
Р е б р о в. Александра Васильевна, ежели насчет крыс…
В е р е с о в а (кричит). Этот болтун, этот бездельник, этот нахал!..
Ребров исчезает.
(Успокаивается.) Вот что, Егор, ты свое дело сделал — люди и достояние отправлены; если хочешь, как капитан корабля, сойти последним — подожди до завтра и на машине догоняй нас.
Гудок машины.
В е р е с о в (встрепенувшись). Саша, грузовик ждет.
В е р е с о в а. Слышу, Егор. Сделаешь так?
В е р е с о в. Сделаю, Саша.
В е р е с о в а. Думаешь, я хоть на грош тебе верю! Ох, Егор, много ты мне и себе насолил в жизни… (Покосилась на Викторию.) Как будто смирный, а упрямый как козел! (Растроганно.) Ну, прощай, серенький.
Обнялись.
(Строго дочери.) А ты почему с отцом не прощаешься?
Виктория целуется с отцом.
Я не видела среди вещей твоего велосипеда, разве ты его не берешь?
В и к т о р и я. Нет, мама.
В е р е с о в а. Зря. Еще достанется немцам. (Без улыбки.) Я шучу. (Мужу.) Серенький, ты не проводишь нас на вокзал?
Вересов молчит.
Понимаю, боишься, что увезу. Так не скажешь в последний раз, зачем остаешься?
Вересов молчит.
Виктория, выйди из кабинета.
Виктория медлит.
Не бойся, не обижу отца.
Виктория неохотно уходит.
Слушай, Егор, я не хотела на эту тему… Но если ты не едешь с заводом из-за меня и Ченцова: мол, не хочу быть там, где моя бывшая жена и мой бывший друг…
Вересов хочет ее прервать.
(Повысила голос.) Если это так, значит, ты мельче, чем я ожидала. Комплиментов не жди, я тебе их никогда не говорила. Но рассудительности у тебя могло хватить на то, чтобы…
Вбегает Виктория.
В и к т о р и я. Мама, шофер говорит, что не может ждать.
В е р е с о в а. Подслушивала?
В и к т о р и я. Ну и что! Я прошу тебя, мама…
В е р е с о в а (без гнева и обычной резкости). Проси отца. (Уходит.)
В и к т о р и я (быстро шепчет). Я знаю, ты остаешься вовсе не из-за того, что мама… Нет, я не стану, мы же договорились. Папа, я знаю, ты уйдешь в армию или в партизаны вместе с Пчелкой и Микишевым, не отрицай! Хочешь, я скажу ей в вагоне, а хочешь — смолчу…
Г о л о с В е р е с о в о й. Виктория!
Виктория убегает. Вересов торопливо идет за ней. Слышен автомобильный гудок. Входит Р е б р о в.
Р е б р о в (снял фуражку. С чувством). Счастливый путь! (Огляделся, увидел на столе шляпу Вересова.) Ну вот я и опять при начальстве. (Берет шляпу в руки.) Пятнадцать целковых от силы. Эх, Егор Афанасьевич, Егор Афанасьевич… Горе Афанасьич ты наш! Нет, кто бы подумал, что Вересов… (Почистил рукавом шляпу, бережно положил на стол.) А я его всегда уважал, честное слово…
В е р е с о в возвращается.
В е р е с о в. Сторожей позвал? Нет, конечно.
Р е б р о в. Егор Афанасьевич, всех сполна! Еще перевыполнил..
В е р е с о в (звонит по телефону). Вокзал. Сейчас прибудет последняя машина. С моей стороны больше задержек нет. И претензий нет. Будь здоров, Ершов. (Повесил трубку.) Не видел никогда этого Ершова, десять дней с ним ругался по телефону… (Реброву.) Что, говоришь, перевыполнил?
Р е б р о в. Нет, это я так… (Видя, что Вересов взялся за шляпу.) Егор Афанасьевич, видели, сколько еще стариков в поселке? Буквально как в мирное время, все лавочки перед домами, бывало, облепят.
В е р е с о в (с огорчением). Вывезти бы их отсюда… Очень они все старые?