Р е б р о в (конфузливо). Перестарки, Егор Афанасьевич… А помню, какие мастера были! (С увлечением.) Лианозов собственноручно для броненосцев валы отливал. Сам директор мимо на цыпочках ходил. Теперь Лианозов, конечно, пенсионер. Или, скажем, Ченцов, знаменитый слесарь. Дай ему самый тонкий заказ — сотворит лучше господа бога. А какой боевой парень! На спор на морское дно лазил… Нынче он, конечно, глухарь. Даже малость… (Выразительно постучал по лбу.) Возьмем Егорыча. На вид неказистый, смирный, как вошь. А что за кузнец был, что за кузнец! Увы! На сегодняшний день он хромой, как бес, и весь высох. Вот жизнь чего с людьми делает, Егор Афанасьевич. Или, скажем…
В е р е с о в. Ясно, Ребров. (Хочет звонить по телефону.)
Р е б р о в. Конечно, Егор Афанасьевич, если их освежить, пыль повыколотить… (Осторожно.) Может, взглянете?
В е р е с о в. На кого?
Р е б р о в. Да на старичков с поселка. Я их позвал. Может, думаю, сторожей на заводе захотите прибавить или сменить.
В е р е с о в. Самовольничаешь, как всегда. Где они?
Р е б р о в. В проходной. (Убегает.)
В е р е с о в (вдогонку). Принеси стулья. (Берет телефонную трубку.) Райком. Товарища Пчелку. А скоро будет? (Кладет трубку и снова снимает.) Горсовет. Товарища Микишева. Куда уехал? Ах так! (Вешает трубку.) Гм, и посоветоваться не с кем. (Снимает трубку.) Райком комсомола. Секретаря нет? (Вешает трубку.) Так. Остается один мой приятель, уж он-то всегда на проводе. (Снимает трубку.) Вокзал. Ершов? Вересов говорит. Ну, Ершов, эшелон отправил? Слава богу. (Кричит.) Слава, говорю, богу! А ты, Ершов, все ершишься… Ну, рад тебя больше не слышать. Желаю здоровья. (Вешает трубку.)
Р е б р о в заглядывает в кабинет.
Р е б р о в. Егор Афанасьевич, можно?
В е р е с о в. Давай.
Входят с т а р и к и п е н с и о н е р ы. Среди них Ч е н ц о в, Л и а н о з о в, Е г о р ы ч. Последним входит С у р о в ы й с т а р и к, в тулупе, с ружьем. Ребров ворча сторонится.
Присаживайтесь, друзья. Ребров, а стулья?
Р е б р о в. Постоят. Их дело молодое.
В е р е с о в. Сейчас же принеси.
Р е б р о в (делает таинственные знаки). Так вы же, Егор Афанасьевич, до последнего стула завод очистили.
В е р е с о в. Что ты сочиняешь? Хорошо, садитесь на подоконники.
Старики рассаживаются.
Сразу спрошу: винтовку держать в случае чего сможете?
Все недоуменно молчат.
Силы в руках есть сколько-нибудь?
Е г о р ы ч (загадочно). В руках-то есть…
В е р е с о в. Ну?
Р е б р о в. В ногах нет. Егорыч, покажи свою стать.
Егорыч тяжело ковыляет по комнате.
В е р е с о в (морщась). Ну, а ты, дедушка?
Ченцов улыбается.
Р е б р о в. Это Ченцов, Егор Афанасьевич. Папаша Сергея Петровича.
В е р е с о в. Серегин отец… Прости, не узнал. (Кричит Ченцову.) Хочешь сына заменить, Петр Савельевич? Родной завод оборонять от фашистов…
В комнате раздались смешки, Ченцов улыбается.
(Стараясь понять, о чем думают сейчас старики.) Ладно, можете идти, товарищи.
Пауза. Никто не уходит.
До свидания, вы свободны.
Старики негромко переговариваются: «Устарели, говорит». «Ты дай мне винтовку в руки». «Как не постоять за завод!» Голос Реброва: «А что ж молчал, когда спрашивали? Подвели вы меня, ребята». «А чего он так, к одному Ченцову? Побеседовать надо толком». «Ни шиша не знаем, что на фронте делается».
Старики и Ребров уходят. Остается сидеть у двери на откуда-то взявшемся единственном стуле сутулый, маленький человек. Это П ч е л к а.
(Роясь в столе.) Товарищ, собрание кончено (обернулся.) Товарищ Пчелка?.. Извини, я тебя не заметил.
П ч е л к а. Меня часто не замечают. Ты чем-то расстроен, товарищ Вересов?
В е р е с о в. Хотел посмотреть свои кадры…
П ч е л к а. Ну и как?
В е р е с о в. Увидел их всех вместе — испугался. Дом инвалидов. Хромые, глухие…
П ч е л к а (привстав). Горбатые.
В е р е с о в. Ах, черт возьми!