Сергей задумчиво проговорил:
— Слыхал я, что граф Шереметев на своей крепостной женился, тоже Параней звали. Параша Ковалева — деревенского кузнеца дочка.
— И я про это знаю, Сережа. Самой императрице Екатерине Второй была известна, потому таланта замечательного была сия актерка. Только и она не скоро повенчалась с графом, — вздохнул Елагин. — И вольную всего года за три до этого тайного брака получила. Однако свет и тут не признал ее и в свою стаю не принял. Лишь в гробу, на пригласительном похоронном билете, была она впервые названа "графиней". Но и тогда знать не удостоила бывшую крепостную своим присутствием. Говорят, граф этим так расстроился, что занемог и на похоронах не присутствовал. Гроб с графиней Парашей провожали одни крепостные актеры да знаменитый архитектор какой-то…
— Кваренги, — подсказал Сергей, вспоминая великолепное московское здание вблизи Сухаревой башни — странноприимный шереметевский дом[147], построенный этим зодчим в память актрисы Жемчуговой — Параши Ковалевой.
— Выпьем еще, Сережа, за упокой души моей Парани…
…Зима уходила, Сергей продолжал жить в Петровском. Елагин не хотел и слышать об его отъезде.
— Ты забудь и помышлять о вояже, милый мой, — говорил он в сотый раз. — Меня ты не объешь, для тебя хлеба хватит. А мне ты все равно что солнца свет. Тебе же здесь безопаснее, чем в другом каком месте. Сюда никакая погоня не доскачет. Здесь паспортов не требуется. Полиция ко мне не заглядывает, а если и заглянет, не домекнется. Ты же учишь Сашку. Изволь то понять, мальчик в тебя влюблен, право, влюблен… Сашка, влюблен ты в дядю Сережу, а?
Мальчик смотрел на художника умными глазами.
— Не знаю. Дядя Сережа хороший. Дядя Сережа, пойдем к пруду на салазках кататься?
— Почему бы и не пойти? — улыбнулся художник.
— Ты человека из снега слепишь?
— Обязательно.
— И с усами? И в шляпе? И чтобы смеялся…
— Ладно. Будет и смеяться.
— Смеялся и глаза таращил. Чтобы, кто посмотрит, и сам от хохота лопался бы!
— Ну и задачу ты мне задал, мальчик! Что ж, попробуем сделать такого человека вместе.
Побежали в сад, к пруду. Дети болтали без умолку:
— Дядя Сережа, давай кататься не на салазках, а на решете — веселее!
— Давай на решете, — согласился Сергей.
— Ле-се-те… — картаво тянул за старшим Вася.
— Решето крутится, крутится, как пустишь его!
— Ку-у-тица, — нараспев повторял Вася и заливался смехом.
От этого смеха и детских голосов усталая душа Сергея молодела. Точно сам превратившись в ребенка, он пускался с горы впереди целого поезда дворовых ребятишек в обледенелых решетах. Салазки и решета налетали друг на друга, ребятишки валились в снег, визжали, хохотали, а он кричал громче всех:
— Куча мала!
Потом лепил из снега великана. Саша с деловым видом помогал ему и показывал:
— Дядя Сережа, вон какой я сделал нос!
Когда художник разрезал снежной бабе щепкой широкий полуразинутый рот, вставил в него из угольков черные клыки, вылепил рачьи глаза навыкате и большую бородавку на губе, ребята повалились в сугроб, визжа от восторга.
…Саша не отходил от Сергея, прося его без конца рисовать. И Сергей начал замечать, как все сильнее и сильнее дрожал в пальцах карандаш, как художественный "почерк" его становился все более неуверенным и слабым. Он сознавал, что подняться на ноги, как советовал Тропинин, уже нелегко. Все, что он рисовал, стало походить одно на другое. Не было ни оригинальности мысли, ни того подъема, когда во время работы все окружающее переставало для него существовать.
Конечно, ждать от себя чего-нибудь серьезного, выполняя заказы ребенка, было бы нелепо. Но щемящую боль в душе и страх вызывало другое: его переставало тянуть к кисти. День за днем в нем остывало творчество.
Саша засыпал Сергея заказами:
— Дядя Сережа, нарисуй мельницу. А под мельницей пусть вода. А в воде рыбу тянут сетью. Когда будет тепло, мы с тобой тоже пойдем на мельницу и станем купаться.
Сергей рисовал мельницу и рыбаков с сетью, но чувствовал в каждом штрихе неизменную вялость.
Он подарил Саше набор цветных карандашей и скоро с изумлением заметил, что мальчик легко и быстро набрасывает то, что ему хорошо знакомо: пестрых цесарок и индюка с распущенным хвостом, кур и возле них женщину; лошадь или корову, щиплющих траву; собаку, окруженную щенятами…