— В смысле?
Этот вопрос Дрейку пришлось задать дважды и даже подтолкнуть пилота локтем, прежде чем тот небрежно ответил:
— В смысле — неполных трех лет сосуществования с ходячей катастрофой, которую они породили на свои головы, оказалось для них более чем достаточно. Я их очень даже хорошо понимаю, потому что после этого попадал еще в столько всяких-разных эээ… ситуаций, что и не сосчитать.
Наступило долгое, очень долгое молчание, нарушаемое только еле слышным «зззз» куттера. Наконец Олбрайт искоса взглянул на Робби и — чуть не упустил из рук инструмент.
Дрейк взирал на него почти с тем же благоговением, с каким взирал в комнате административного корпуса на планете Сакраменто. Тогда это еще можно было понять — парню позарез требовался пилот, и вот судьба подкинула ему пилота! — но сейчас?! Узнать из первых уст, что ты находишься рядом с «ходячей катастрофой» — и чуть ли не ликовать по этому поводу? Может, Робби все же подцепил в детстве синдром Вайсберга и теперь болезнь начинает сказываться на его мозгах? Или потомок Френсиса Дрейка тронулся от всего пережитого?
— Ты чего? — нервно спросил Олбрайт, выключая инструмент.
— Шестьдесят восемь космических катастроф… не считая всего остального… И после этого ты еще говоришь, что у нас нет шансов отсюда вырваться?! — продолжая восхищенно таращить на пилота поблескивающие в полутьме глаза, выдохнул Робби. — Неужели ты сам не понимаешь, до чего ты везучий?
— Эээ… Я, похоже, плохо расслышал. Что ты сейчас сказал?
— Я сказал, что ты невероятно везуч! Шестьдесят девять только космических катастроф! И ты еще жив!
— Ха. Ха. Да, как ни странно, жив, — буркнул Олбрайт, снова берясь за работу.
— Нет, я серьезно! — Робби возбужденно заерзал. — Может, твое везенье немного, эээ… специфическое, парадоксальное, эдакое «везенье-наизнанку», так сказать, но все же это везенье! Кто еще смог бы пережить шестьдесят девять катастроф?
— Все те, с кем я в них попадал, тоже их пережили, — сообщил Олбрайт.
— Неважно; для них ведь это были разные катастрофы! Я хотел сказать — попадали во все эти катастрофы разные люди… А что, и вправду ни разу не было жертв? Потрясающе! Но все равно — вряд ли кто-то рвался отправиться вместе с тобой во второй, а тем более в третий рейс?
Теперь пришла очередь Олбрайта кинуть на Дрейка гневный взгляд, и снова взгляд пропал втуне: даже если бы Робби смог его увидеть, он был слишком захвачен осенившей его идеей «парадоксального везения».
— Вот вспомни-ка, — он снова подтолкнул Олбрайта локтем в бок, — когда инп ввалился в рубку «Приватира», я уцелел только потому, что ты ухитрился проехаться на кислородном баллоне. А когда мы бежали сюда, нас спасло то, что ты вовремя споткнулся! Ха, похоже, мое «везет» и твое «не везет» неплохо дополняют друг друга!
— Да-да. Как скажешь. Скоро мы проверим твою теорию на практике.
Олбрайт выключил куттер и протянул его Дрейку.
— У меня все, капитан.
Продолжая бормотать про «везет» и про такое «не везет», которое может быть не хуже любого «везет», Робби вскрыл инструмент, нащупал и вытащил скиолит. Его правая рука работала уже куда лучше, чем три часа назад.
— Верни эту штуку в пистолет и давай выбираться отсюда, — Робби вложил кристалл в ладонь Олбрайта. — Я соскучился по яркой иллюминации! И хочешь поспорим на что-нибудь, что мы обязательно выкрутимся?
Олбрайт щелкнул рычажком в прикладе оружия инпа и быстро и ловко вернул скиолит на прежнее место.
— Спорить не буду. А если ты соскучился по ярким огням, капитан — сейчас ты их получишь!
Олбрайт сунул оружие за пояс, привстал на колени и налег плечом на прочерченную куттером букву «о». То же самое сделал Робби — и после трехсекундных усилий капитан и пилот с приглушенным «О-оуф!» — вывалились из носового отсека «Холкаса» вместе с многотонным куском обшивки в мелькающую разноцветными огнями, пахнущую озоном и гнилью сюрреалистическую феерию космической Тортуги.
Их эффектное появление встретили дружным шипением десятки столпившихся у «Холкаса» инопланетян.
* * *— Что ты недавно говорил про наше потрясающее везенье? — спросил Олбрайт, водя пистолетом по широкой дуге.
Конкретно целиться было не в кого, да и незачем: полукольцо инпов представляло собой почти сплошную черно-серебристую массу с шевелящимися хоботками. И чтобы дополнить зловещую картину, над головами людей и инопланетян грозно метались «шаровые молнии», напоминая зловещие огни Святого Эльма перед бурей.