- Вася! О ком ты говоришь? Вася, ты с ума сошла! Не был я ни у кого. Я на озеро ездил.
- Ты мне еще погруби тут! Он на озеро ездил! Давно что ли там не был - со вчерашнего дня. Страшно соскучился!
Марат понял, что объяснять бессмысленно. Он сделал так - пу-уф, и еще раз посмотрел на экран:
- Вася, ну пожалуйста, введи код - тут написано, что уже только минута осталась!
Василиса наконец отложила очередное платье в сторону, выпрямилась перед ним во весь свой рост, и свысока посмотрела на него:
- Так!.. Иди сюда, вставай на колени и проси у меня прощения!
Марат покорно встал на колени, протягивая ей пульт. - Вася, прости меня пожалуйста, я больше никогда не буду так делать.
Васька взяла у него пульт и начала вводить код подтверждения.
- Разве я ограничиваю в чем-то твою свободу! Почему нельзя было мне сказать? А если бы с тобой что-нибудь случилось, машина бы заглохла или в лифте бы застрял?
- Вася, извини, я об этом не подумал! Видишь, как ты обо мне заботишься! - Он попытался смягчить Васькино сердце лестью, но ничего не получилось.
- Сейчас ты пойдешь в угол, встанешь там на коленки носом в стенку и будешь так стоять у меня в течении часа! Чтобы хорошо все это запомнил! А не будешь - отправлю к Стоматологу.
Марат тяжело вздохнул и на коленках стал передвигаться в направлении единственного в их доме пустого угла.
- Я сказала пойдешь, а не поползешь! Мне потом тебе еще и брюки стирать!
Марат покорно встал, дошел до угла и там снова опустился на колени. За воздух свободы приходилось платить дорогую цену. В голове почему-то опять стала крутиться мелодия “Одиночества”, но теперь уже с какими-то траурными интонациями.
Он слышал, как на кухне орудовала Василиса - гремела посудой, стучала дверцами шкафов. По всему было видно, что она еще никак не может успокоиться. Потом эти воинственные звуки стали более редкими и наконец на кухне на какое время воцарился мир. Через пару мгновений Вася вернулась в комнату, и стала там чем-то неторопливо заниматься - по-видимому развешивать назад сложенные до этого платья. Марат этого не видел - он стоял на коленях, честно уткнувшись носом в стену. Василиса пару раз прошла мимо него, потом шаги затихли…и вдруг Марат почувствовал, как теплая Васькина рука слегка коснулась его живота - там внизу, потом нащупала пуговку на брюках и начала ее расстегивать. Он инстинктивно положил свою руку сверху на ее ладонь и услышал шепотом прозвучавший приказ: “Руки… за спину…”. Послушно отведя руки, Марат ладонями уткнулся в упругий Васькин живот, медленно вздымавшийся в такт ее дыханию. Тем временем Васькина рука уже добралась до того, на что у Марата был надет Поводок и медленно и неумолимо тянула его за этот Поводок к себе в райские кущи. Он застонал, прикрыл глаза и не в силах больше сдерживаться, повернулся к Василисе, крепко обнял ее и впившись в нее губами, повалил на пол ...
О смысле жизни.
Василиса одновременно огорчилась и обрадовалась совершенному Маратом проступку - его неожиданному побегу. Огорчившись, она решила попытаться устранить последние раздражающие Марата факторы, одним из которых были их утренние пробежки - для этого надо было съездить к Насте на квартиру и забрать оттуда роликовые коньки.
А обрадовалась она потому, что Марат теперь провинился и перед ней, а не только перед женой или Настей. Провинность эта была ничтожной - ну что значило для взрослого человека уйти без спроса или взять поносить чужую вещь. Однако она сделала все, чтобы раздуть масштабы этой провинности до огромных размеров - чего стоил тот скандальчик, который она закатила после его возвращения. Теперь она могла вести себя с ним более естественно - он уже не выглядел обиженным херувимчиком в ее глазах. Можно было и приструнить его при случае, учитывая то , какой мощный рычаг управления она до сих пор над ним имела. И ничего плохого не случится, если она будет этим рычагом пользоваться почаще - для их же общего блага…
Но роликовые коньки все-равно надо было забрать Надо было ехать к Насте на квартиру, как бы противно ей это не было. Настя на телефонные звонки не отвечала, и они не знали, что с ней - то ли она все еще на острове отдыхает, то ли в Москву к родителям уехала…
Они поднялись в Настину квартиру и… застали там Настю.
Настя выглядела как ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку. Но не обида, а скорее вселенская печаль оставила свой отпечаток на её лице. Она выглядела как шестилетний ребёнок, у которого мальчишки отобрали во дворе игрушку, ребенок побежал домой жаловаться старшему брату, ученику седьмого класса, а тот сказал ему, что стоит ли расстраиваться из-за какой-то там игрушки, ведь ты уже большой, скоро станешь взрослым, а взрослые в игрушки совсем не играют. И вот ребенок внезапно осознаёт, что ведь, правда, - не играют. Ни мама, ни папа не играют, значит и он тоже не будет. А зачем же тогда жить? В чем же тогда смысл жизни, если ни во что не играть?!