А пару дней спустя старый друг Мартино пригласил его присоединиться к их компании в кафе и послушать фаду. С Жонасом они вместе учились в старшей школе и сохранили отношения спустя много лет, хотя виделись отнюдь не так часто. Жонас просто заглянул в этот день в трамвай, которым управлял Мартино, увидев его на улице, и сообщил, что сегодня будет в Патио де Алфама, и Мартино обязательно должен прийти.
Она сидела там, за столом, покрытым белой скатертью, с Жонасом и его женой, среди множества незнакомых людей. Красивая и счастливая, смеялась над чем-то и обрадовалась ему, когда увидела, что Мартино вошёл. Свободное место было только с другой стороны стола, рядом с братом Жонаса. Заказанные блюда принесли за пару минут до начала выступления фадишта, и когда заиграла гитара и следом раздался женский голос, исполняющий романс, у Мартино пересохло во рту и он, так не прикоснувшись к еде, положил вилку на стол. Проникновенный голос, поющий «Песню моря» («Canção do mar»), рвал душу на части. Сердце стучало так громко, что мешало дышать.
Я танцевал в своей лодке
Посреди безжалостного моря,
И море взревело,
Сказав, что я пытаюсь украсть
Несравненный свет
Твоих прекрасных глаз.
Проверь, право ли море,
Приди и взгляни, как танцует моё сердце.
Если я буду танцевать в своей лодке,
Я не выйду в жестокое море,
Я расскажу ей, как пел,
Улыбался, танцевал и жил, мечтая о нас…
Мартино посмотрел на Эву и увидел слёзы в её глазах и на щеках. Быстрыми движениями она снова и снова стирала мокрые следы с лица, слушая фадишту. Мартино смотрел на любимую женщину и вторил в душе словам, которые доносились из вне:
Проверь, право ли море,
Приди и взгляни, как танцует моё сердце.
Когда романс закончился, Эва, не поднимая глаз, вышла из-за стола. И он последовал за ней на опустевшую к ночи улицу. Она стояла, прислонившись к стене, глядя в узкий просвет между домами на тёмное небо. Мартино встал рядом в такую же позу, почти вплотную к её плечу.
- Ты плакала, - чуть слышно произнёс он.
Эва с улыбкой выдохнула смешинку и снова вытерла влагу под глазами. Мартино взял её за руку и прислонился головой к её голове, не поворачивая лица.
- Кто ещё умеет так: плакать и смеяться одновременно? Только ты. – Она повернула к нему лицо, рассматривая. – Я думал о тебе, - просто произнёс он, поднимая на неё взгляд.
- Почему теперь? – прошептала Эва.
- Кажется, что бы я ни сказал, всё будет означать, что я глупец. И, наверное, я действительно такой, - ответил Мартино, прикасаясь свободной рукой к её щеке. – Просто пришло время, - он снова и снова проводил большим пальцем по гладкой коже под её глазами, в его ладонях Эва казалась малышкой, - или я повзрослел, - она закусила губы, глядя на него, - или просто понял, что такое жить без тебя.
Из кафе доносились звуки португальской гитары и исполнение нового романса, которому подпевали зрители, а Мартино молча смотрел в её грустные глаза. Ему хотелось целовать её, просто увезти домой – туда, откуда она однажды ушла без него, - и больше никуда не отпускать, но что-то в нём словно твердило: это не будет правильным, он проиграет, если выберет этот путь. Едва ощутимо сдвинувшись, он ласково прижался губами к её глазам: сначала к одному, затем к другому, и отпустил.
Они вернулись внутрь вместе в полном молчании. После ужина компания немного прошлась вдоль реки и около полуночи все разъехались по домам. Мартино лично посадил Эву в такси, захлопнул дверь автомобиля и побрёл в сторону дома. Эмоции его были неоднозначными: ему казалось, он провёл чудесный вечер, любуясь женщиной, наслаждаясь каждым мгновением рядом с ней, и прикосновения, которые были у них на тёмной улице возле кафе – то, что он не променял бы ни на один поцелуй от другой; и в то же время где-то внутри зародилось странное чувство потери. Эва радовалась ему, с удовольствием общалась, не избегала прикосновений, и, может быть, даже позволила бы поцеловать себя, если бы он решился. И именно это особенно ярко отражало масштабы всего, что он потерял однажды.
Два дня спустя, проезжая на трамвае по одной из центральных улиц, Мартино увидел итальянца Ливио Мелчиоре выходящим из ювелирного магазина с квадратной бордовой коробочкой в руках. У Мартино похолодело всё внутри от предчувствия, настроение совершенно испортилось. В течение всего дня он не обращал внимания ни на что и ни на кого, просто выполнял свои обязанности – вёз пассажиров по маршруту двадцать восемь. Всё внутри кричало и разрывалось на куски, и когда около семи вечера за его спиной раздался голос Эвы, он подумал, что спятил. Быстрый взгляд в зеркало успокоил его расшалившиеся нервы. Неспешный разговор о прошедших днях и на отвлеченные темы вернули ему спокойствие, но лишь до тех пор, пока он не задал сам себе вопрос, куда едет Эва сегодня вечером такая красивая, с распущенными кудрявыми волосами и в этом её волшебном красном плаще. А куда может ехать молодая незамужняя женщина в пятницу вечером, если Мартино точно знает, что её архитектор прикупил для неё кольцо?
- Большие планы на вечер? – стараясь не показать своего состояния, спросил Мартино.
- Конечно! – радостно ответила Эва, широко улыбаясь.
Так приятно было видеть её отражение в зеркале перед собой, Мартино подумал, что на этом месте здорово бы смотрелась картина с портретом Эвы.
- Нет ничего хуже чем просидеть дома в пятничный вечер, - добавила она.
- Или проработать, - с ухмылкой подтвердил Мартино.
Доехав до своей остановки, Эва попрощалась и вышла из вагона. Мартино сначала поехал дальше, но на первом же перекрёстке встал в небольшом заторе из-за мужчины с ребёнком, припарковавшегося прямо на путях. Пока водитель усаживал сына на заднее сидение, Мартино смотрел в окно на Эву, шагающую по мостовой. На мгновение сжав руки в кулаки, он сбросил на панель тёмные очки с головы и, открыв двери, выскочил на ступеньки.
- ЭВА! – крикнул Мартино, - Постой! – Увидев, что она обернулась к нему и остановилась, он громко спросил: - Ты идёшь к нему?
- К кому, Мартино? – будто удивляясь, спросила она в ответ, оглядываясь по сторонам и видя, что на них смотрят не только многочисленные пассажиры трамвая из открытых окон, но и водитель автомобиля, из-за которого встало движение.
- К этому своему, - секундная пауза была вызвана попыткой подобрать подходящее слово, не сильно оскорбительное, но в достаточной мере подчёркивающее его отношение, - губастому красавчику.
Эва подняла брови и несколько раз пораженно моргнула. Загудел клаксон, и все обернулись назад, чтобы увидеть, как за трамваем Мартино встали две машины и ещё один амарелу.