— Хорошо, я скажу, — неуверенно пообещал Анатолий.
Иван хотел еще похвастаться, что правление колхоза решило осенью послать его на курсы трактористов, но в это время с веранды раздался голос Тамары.
— Хлопцы, идите клубнику есть! — позвала она.
— Пойдем, Ваня, — оживился Борис.
Иван привязал лошадь к столбу, пошел с ними.
Сидели на скамейке возле дома, Борис держал на коленях тарелку с крупной красной клубникой. Брали зрелые ягоды, ели с аппетитом.
Окно над ними было открыто, из комнаты доносились голоса — дяди Павла и майора.
— По-видимому, войны и в самом деле не будет, если военным, да еще пограничникам, предоставляют отпуск, — говорил дядя Павел. — А то у нас в последнее время такие слухи пошли… Кое-кто начал уже запасы делать. Соль, мыло, спички сразу раскупили.
Майор долго молчал. Наконец произнес:
— Будет, Павел, война.
Ребята, потрясенные этими словами, замерли. Не меньше ошеломлен был и дядя Павел.
— Ты что?! — вскрикнул он.
— Да. Я убежден, войны не избежать, — с тревогой в голосе сказал майор.
Ребята испуганно переглянулись.
— Удивляешься, почему убежден?.. За последний месяц на моем участке три человека перешли границу. Два штатских, поляки, третий военный, немец, коммунистом себя назвал. И все в один голос заявили: перешли границу, чтоб предупредить нас — готовятся фашисты к нападению.
— Может, это провокаторы?
— Провокаторы? Не думаю. Сразу видно, что́ за люди. Тот, военный, русско-немецкий словарь передал, в нем все ясно. Русские фразы набраны латинским шрифтом. И какие фразы!.. «Где председатель колхоза?», «Ты коммунист?», «Как зовут секретаря райкома?», «Руки вверх!», «Буду стрелять!», «Сдавайся!». Немец сказал, что всем офицерам раздали такие словари.
В комнату вошла тетя Мария с вишневой наливкой — майор и дядя прекратили разговор.
Анатолий дернул Ивана и Бориса за рукав:
— Идемте отсюда. Подумают — подслушиваем.
Уселись рядом на шарабане, свесили ноги.
— Вот та-ак, война будет, — произнес Анатолий.
— Может, еще и не будет, — сказал Борис. — Может, майор ошибается и разводит панику.
— Кто знает… он умный… — вступился Иван.
— Ну и пускай будет! — распалился Борис. — Поду-умаешь… Наши быстро утрут нос Гитлеру.
Анатолий и Иван согласились с Борисом: фашисты со своим фюрером не страшны для Советского Союза; если нападут на нас, то будет им то самое, что и самураям на озере Хасан.
— Вы, ребята, смотрите никому не рассказывайте, что́ слышали, — предупредил Анатолий. — Это ж…
— Кому б мы рассказывали?! — обиделся Борис. — Сами не понимаем?
Вскоре из дома вышли майор, дядя Павел и тетя Мария.
Ребята спрыгнули с шарабана.
— Что, уже познакомились, бойцы? — спросил майор.
— Мы давно знакомы, — ответил Борис.
— Значит, мой водитель не скучал.
Дядя Павел тряс на прощание своему другу руку и приглашал:
— Заходи, Тарас, почаще. Это же недалеко.
— Вместе с Еленой заходите. И детей с собой возьмите, — добавила тетя Мария.
— Непременно придем, — кивал головой майор.
А подойдя к шарабану, вдруг вспомнил:
— Послушай, Павел, а как с рыбой? Ловится в Суле?
— Ты спрашивай Анатолия и Бориса. Они в этом деле мастаки. Я давно не рыбачил.
— Рыба есть, — сказал Анатолий. — Только не всегда ловится.
— Ничего, поймаем, — заверил майор. — Так, может, махнем когда-нибудь? С ночевкой, с ухой… А?
— А чего ж? — согласился дядя Павел. — Давай махнем.
— И ребят с собой возьмем. Когда ж тронемся?
— Лучше всего в субботу, под выходной, — предложил дядя Павел.
— Ну, заводи мотор, Ваня, поедем.
Иван пошел отвязывать лошадь.
…Как и договорились, выбрались на рыбалку в субботу, под вечер.
Было тепло, тихо.
— Везет же нам! — сказал Анатолий. — В такую погоду рыба идет даже на пустые крючки.
— Тогда пошли быстрее, руки чешутся вытащить живую серебрянку! — не терпелось майору.
Собственно, теперь никто не признал бы в нем военного. Одет по-крестьянски: темно-серые в полоску штаны, рубашка из коричневого ситца, выгоревший черный пиджак, старая кепка с помятым козырьком.
Прошли городской парк, пересекли главную городскую площадь с массивной трибуной из бетона, вышли на улицу Шевченко. За ней начинался крутой, извилистый спуск Степана Разина или, как его, по давней привычке, именовали лубенцы — Хорольский. Это «стихийное» название больше подходило спуску. Никто из горожан не слышал, чтобы отважный предводитель волжских повстанцев Разин бывал когда-нибудь здесь, а что спуск вел на мост через Сулу, за которым пролегла дорога к соседнему такому же седому, как и Лубны, Хоролу, знал каждый.