Пока ещё нет, но совсем скоро мы познакомимся.
Марк Миллер 07:04 PM
Тогда, наверное, нет. Я не смогу добавить вас в друзья, я добавляю только знакомых.
Мистер М 07:05 PM
Как жаль. (Грустный смайлик). Ведь наша встреча состоится совсем скоро.
Мистер М 10:23 PM
Здравствуй, как Алана и Том поживают?
Марк Миллер 11:58 PM
Извините, но могли бы вы мне не писать?
Мистер М 11:58 PM
Как работа, Марк? Ты всё там же работаешь?
Это было последнее сообщение. Эта переписка показалась мне очень странной. И вдруг…
Мистер М
…
Он писал в тот момент, когда вы читали переписку?
Да.
Мистер М 10:27 AM
Марк, как живёшь, брат?
Недолго думая, я ответил за него. Мне хотелось разговорить этого странного интернет-гостя.
Марк Миллер 10:27 AM
Хорошо
Мистер М 10:27 AM
Обманщик.
Марк Миллер 10:28 AM
Что ты имеешь в виду?
Мистер М 10:28 AM
Как можно жить хорошо, когда ты уже мёртв? Да ты и не Марк вовсе! (Злой смайлик)
Марк Миллер 10:28 AM
Кто ты такой?
Мистер М 10:28 AM
Я думаю, ты уже догадался, детектив. Я ваш убийца, я Улыбка, ведь так меня теперь называют в газетах и новостях? Мне не очень нравится это прозвище, но что поделать, не я его выбрал, а люди Бостона уже знают меня под ним. Всем суперзлодеям нужно имя, не так ли?
Я позвал напарника. Тот, посмотрев на сообщение, быстро достал телефон и позвонил в отдел цифровых преступлений; тамошние ребята легко могли установить, откуда ведёт переписку этот Мистер М.
Марк Миллер 10:29 AM
Зачем ты это делаешь?
Мистер М 10:29 AM
Мне жутко скучно, детектив. И сегодня я смогу вас повеселить. Я придумал нечто грандиозное. Включите телевизор, первый канал, «Новости Бостона», и вы увидите шоу.
Я отодвинул ноутбук и попросил проходящего мимо полицейского включить большой телевизор, висящий на стене. Там шло прямое включение.
Дёргающаяся камера никак не могла сфокусироваться на тёмной фигуре, а когда наконец это удалось, я тут же узнал лицо Бекки Смит, журналистки «Новостей Бостона». Вид у неё испуганный, хоть она и держалась молодцом. Её рыжая копна волос совсем потеряла объём и болталась на голове, словно тряпка. Казалось она не готова вести эфир, но какие-то обстоятельства заставили её включить микрофон и камеру.
— Мы в эфире? — спросила она оператора и поправила чёлку, свисающую на глаза. — С вами Бекка Смит, и нас взял в заложники человек, который называет себя Улыбкой.
Я был в шоке. Как телевизионные боссы могли выпускать такое в прямой эфир? Никакой порядочности! Всё ради рейтингов: кровь, насилие, убийства. И рейтинг идёт вверх. Поганые толстосумы без принципов и морали!
Камера взяла в фокус другой объект. Это открытые двери уже знакомого мне фургона: белый, с логотипом, изображающим рыжего человека, жадно поедающего кукурузные хлопья и улыбающегося во все свои тридцать два нарисованных белоснежных зуба.
— Жители Бостона! — из фургона выскочил худощавого телосложения человек в синем костюме в полоску; на его голове красовалась белая лыжная маска с прорезями для глаз и нарисованной красной помадой улыбкой. — Я — Улыбка!
Я вскочил с места и подозвал всех полицейских, находящихся поблизости. Быстро раздав указания, опять припал к телевизору. Вычислить место, откуда велась трансляция, стало главной задачей.
Это оказался переломный момент в истории города. Да, Улыбка психопат, да маньяк, но именно сейчас он официально стал суперзлодеем. А это меняло всё.
— Это я. Я — убийца полицейских. Ваша пресса дала мне имя. И теперь я стал Улыбкой, и это моё лицо, — он дотронулся до самодельной маски пистолетом в левой руке. — Теперь я первый суперзлодей в истории Бостона.
— Мистер Улыбка, зачем…
— Стоп, Бекка! Не порти моё представление, а то будет плохо, — он показал большой серп с наточенным до блеска изогнутым лезвием в правой руке.
Кайл Джонсон пихнул меня в плечо, словно говоря, что этот нож походил на предполагаемое орудие убийств. Как будто я и сам о том не догадался. Специфическое лезвие, способное разрубить не только мясо и сухожилия, но и кости. Если бы позвоночник человека не был бы таким твёрдым, мы бы находили обезглавленные тела, но порез идеальный, не слишком сильный и не слишком слабый. Нож специальной формы, чтобы оставлять жуткие раны на шее жертв, но не отрубать самой головы.