— Хорошо, — быстро согласился мой напарник.
— Ты готов?
— Нет. Но давай это сделаем.
— Был рад работать с тобой, мой друг, — улыбнулся я, посмотрев на него.
— И я рад, — он наклонился вперёд и прервал нудную песню Стейси, переключив радиоприёмник на другую частоту.
Раздалась другая песня, очень нам знакомая. Более быстрая и весёлая:
Война… ух, эй!
Для чего она нужна?
— Абсолютно ни для чего, — наше мрачное настроение пропало, и мы стали подпевать в один голос.
Ух… ха — ха-ха
Война! Ух, да!
Для чего она нужна?
— Абсолютно ни для чего. Скажите это ещё раз, все! — кричали мы, смеясь.
Война… ух, выгляни на улицу!
Для чего она нужна?
Абсолютно ни для чего. Слушай меня, ох…
Умирать — так с музыкой.
Припарковав машину на стоянке полиции, мы вошли в участок, сели в лифт и нажали на кнопку верхнего этажа. Двери со скрипом закрылись, и кабина стала поднимать нас вверх. В животе что-то неприятно ёкнуло, словно внутри надутый пузырь подлетел вверх, к лёгким. Как только мы оказались на нужном этаже, мы направились в кабинет нового начальника. Настроение теперь у нас изменилось, теперь оно стало боевым. Решив, что мы с Биллом вместе, что мы не отступим, у нас будто бы открылось второе дыхание. Может быть, все эти мрачные мысли терзали меня потому, что я не был уверен в Билле, со мной он или я один. Может, его одолевали такие же мысли. И решив, что мы не убежим и не отступимся там, в машине, мы будто вновь обрели самих себя. Стали прежними боевыми товарищами.
Подходя к двери кабинета начальника, я вспомнил тот день, когда я пришёл сюда с картой Бостона в руке после смерти Картера к Альберту Бронсу. Тот разговор, его сигару и револьвер, то, как он, не раздумывая, пустил себе пулю в голову и лишился жизни. Не стоило думать о таком.
Мы вошли внутрь. Перед нами стоял всё тот же стол Альберта и красное кресло. Фотографии семьи Бронсов сменились на фотографии семьи Мур. На полке стояли кубки, а на стене висели многочисленные грамоты. Стэнли Мур давно работал в полиции и занимал должность заместителя начальника Департамента полиции. Странный и зацикленный на себе человек. За все те годы, что я работал в полиции, я ни разу не успел перекинуться с ним хоть парой-тройкой слов. Это человек весь в себе и работе. Я не знал, кто за ним стоит — нацисты, триада, русские или кто похуже. Но это неважно.
Он смотрел в документ с огромной печатью в виде двух орлов на ветке и даже не поднял глаза, когда мы вошли.
— Айзек Андерсон и Билл Уилсон, — отложив документы в сторону, наконец заговорил он.
Мы сели на стулья. Наконец, стало возможно рассмотреть его бледное вытянутое лицо с острым, словно у коршуна, носом, тонкими губами, рыжей прилизанной шевелюрой, а также эти пронзительные глаза с чёрными, словно бездонные колодцы, зрачками.
— Я уже наслышан про ваше секретное задание. Многие считают, что вы просто отлыниваете от работы и что нет никакой вашей суперважной миссии.
— Мы работали с Картером Бронсом. Он мёртв. Человек, который дал нам это задание, Альберт Бронс, тоже мёртв. Вы, кстати, занимаете его кабинет. Вы всё ещё думаете, что наше дело — это фикция? — зло спросил я.
— Чем же вы таким занимаетесь, что за вами тянется шлейф из трупов? — сузил глаза Стэнли Мур.
— Расследуем дело Улыбки, — наконец-то сказал я.
— Улыбки? Вы сумасшедшие, что ли? У нас над этим работает целый отдел, ещё и ФБР подключилось, прислав нам агентов. А вы двое торчите в номере отеля, оплачиваемого, кстати, из бюджета полиции, и расследуете дело Улыбки? Вы что, долбаные тупицы? — он перешёл на крик, встав с красного кресла.
— А известно ли вашему отделу и агентам ФБР, что имя Улыбки — Гленн Готфрид? Что он сын мэра Бостона Эрла Готфрида? — спросил я, и с души словно камень упал.
И что он?
Стэнли Мур не дурак и сразу понял, что значит это заявление. Он только что занял пост начальника Департамента полиции, и терять его из-за двух сумасбродных детективов, обвиняющих сына мэра в массовых убийствах, ему не хотелось. Поверил он нам или нет — это неважно. Он просто приказал нам сдать оружие и значки и отстранил от работы на неопределённый срок. Эти слова провели черту между тем, что было до и что стало после. Теперь должна начаться война. Теперь все обо всём знали. Гленн узнал наши имена и заодно то, что мы знаем, кто такой суперзлодей Улыбка. Знали это и другие. Они пойдут на всё, чтобы заставить нас замолчать. Мы перешли Рубикон, и теперь нас захотят убрать все. И свои, и чужие.