— Слышите эти выстрелы?
Джон утвердительно качнул головой.
— Это банда Свиного Рыла. Им нужен я. Нужен, чтоб прилюдно казнить меня. И если вы допустите это, детектив, этому городу придёт конец. Всё, во что я верю, будет уничтожено. Люди верят в меня, люди верят в Ночных Охотников. Им нужны герои для того, чтобы они могли спокойно жить, ходить на работу, отправлять детей в школу. Им нужна уверенность в том, что мы их защитим от таких психопатов, как Улыбка. Понимаешь? Если сейчас сюда ворвутся эти головорезы, меня вытащат на площадь и зарежут, как свинью, под сотней камер, принесут крест и распнут меня, словно Иисуса. Я не хочу быть мучеником. Если сюда приедет спецназ, который должен забрать меня в тюрьму, мою личность раскроют, и убьют или прямо по пути, или уже в тюрьме, что в принципе одно и то же. Люди потеряют надежду, и тогда Улыбку уже не остановить — он захватит город.
По следу Улыбки, часть 2
— Вы не закончили историю. И, насколько я знаю, Улыбка мёртв, — запоздало отреагировал Джон. — Вы с Ястребом убили его, разве нет? Тогда, в тот день, вы свернули ему шею.
— Именно так. Я убил его собственными руками, положив конец его террору. Только всё это оказалось очередными планом и обманом Улыбки. Ты читал отчёты полиции и смотрел новости. Тебя не смущает, что Улыбкой оказался какой-то парень из неблагополучного района Чарльзтаун? Простой наркоман и мелкий грабитель. Его имя даже никто не запомнил. Этот человек Улыбка?
— Мне тоже показалось это странным. Когда вы стали говорить про сына мэра Гленна Готфрида, я очень удивился. Никто никогда не упоминал его имя в связи с делом Улыбки, — задумчиво произнёс Джон.
— Хоть весь город и ликует, но настоящий Улыбка жив. Гленн Готфрид жив. Он подстроил собственную смерть и вот-вот нанесёт удар. Теперь не только полицейские под ударом, но и все жители Бостона. Он стал совсем другим. И у него теперь совсем другие друзья. Теперь он не просто маньяк, убивающий полицейских, — продолжил Айзек, бряцая наручниками, прикованными к железному столу.
— Вот дерьмо!
— Только мы с тобой знаем об этом. Теперь ты понимаешь, почему я должен выбраться отсюда?
— Всё, что вы говорите, лишь слова. Почему я должен вам верить? Вы можете сказать что угодно, лишь бы сбежать отсюда.
— Я хотел поговорить с кем-то. С кем-то вроде вас, — пожал плечами Филин. — Я надеялся, что вы поверите мне на слово.
— Странное решение — рассказать всё первому встречному, — удивился Джон.
Он время от времени посматривал на дверь — совсем скоро сюда должен прибыть спецотряд и вывезти Филина из участка.
— Думаете, у меня есть выбор? Я сижу, прикованный к столу, и жду своих палачей, а вы меня допрашиваете. Кому мне ещё довериться? Скажу одно, времени у меня не осталось, и я больше никому не могу доверять. Рассказать всё вам, мой единственный шанс, шанс один на миллион. Я надеюсь, что вы мне поверили.
Джон Грин выключил диктофон и положил его в нагрудный карман.
— Скажем так, я склонен верить вам. Но… — он сделал паузу. — Вы думаете, что это заставит меня рисковать местом в полиции? Вы уверены, что Улыбка жив? Мне нужны доводы посильнее, чем те, что вы мне предоставили. Вы понимаете, что я совершу преступление, и, если меня поймают, я сам займу ваше место в «Свободе»? — Джон сомневался. Ему и хотелось помочь этому человеку, сидящему напротив, но здравый смысл останавливал его.
— Жив. И скоро он нанесёт удар такой силы, что жизни полицейских больше не будут значить ничего в этом городе. Может, и города больше не будет. Он теперь настоящий суперзлодей. Он вернулся обновлённый. Да… и ещё этот человек в противогазе…
— Что вы сказали? — нерв на лице молодого детектива дёрнулся, и он встал со стула; казалось, в первый раз за весь рассказ что-то затронуло его, и он оживился.
— Человек в противогазе, — повторил Филин.
Айзек заметил, что этот человек в противогазе больше всего интересует его собеседника.
— Кто он и как выглядел? — взволнованно спросил Джон.
— Я не глуп, детектив. Вы не сможете больше ничего узнать, пока я под стражей. Отпустите меня, дайте уйти, — спокойно ответил Айзек.
Он расслабленно откинулся на спинку стула, догадавшись, что Джон поймал наживку и теперь дело сделано.
Молодой детектив встал и подошёл к двери. Он потянул за металлическую, заляпанную жиром, ручку, приоткрыл дверь и высунул голову в коридор. Сначала он посмотрел налево — оттуда доносились выстрелы, то одиночные, то очередями; крики полицейских, находящихся внутри здания. Кто-то кричал, чтобы ему принесли патроны. Справа — длинный белый коридор, в самом его конце дверь чёрного выхода. Левее него находились железные двери лифта. Кнопки с нумерацией над ними не горели. Вот-вот они должны вспыхнуть, просигнализировав о том, что внутри находятся и поднимаются к ним несколько вооружённых до зубов спецбойцов в чёрных одеждах и полумасках, скрывающие их лица. Они выйдут из лифта, проверят периметр. Одного оставят внутри, а остальные двинутся в их сторону. Спецназ выставит охрану перед комнатой для допросов, откроет двери, отстегнёт Айзека от стола, накинет на его голову чёрный матерчатый мешок. После чего возьмёт под руки и быстро поведёт обратно по коридору, до самого лифта, а далее вниз, где ждёт бронированный фургон для перевозки особо опасных заключённых.