Для рассмотрения большинства правительственных законопроектов теперь установлены строгие временные рамки, однако это порождает споры между партиями, и на голосование выносятся предложения о регламенте. Все больше законопроектов передают в специальные комитеты в виде наброска, но на изучение этого чернового варианта выделяется слишком мало времени, чтобы комитет мог сказать свое слово. При опубликовании законопроектов предоставляется больше дополнительной информации. Изначальный план, по которому больше законопроектов должны передаваться в специальные постоянные комитеты, так и не осуществился. Похоже, что произошло много значительных перемен, однако регламентирование законопроектов наделяет правительство большей властью. В самом деле, по оценке Комитета по контактам, все эти изменения «не пошатнули равновесия» между правительством и парламентом.
Глава седьмая
«Правительственный час» в Палате общин
Отводить ежедневно первый час работы парламента под устные вопросы к министрам — относительно новая традиция. В 1902 году премьер-министр Бальфур провел целую серию реформ парламентских заседаний, которые иногда пренебрежительно называли «железнодорожным расписанием». Впервые «правительственный час» был ограничен 40 минутами (сегодня почти час) и помещен в начало повестки дня.
Однако у традиции задавать министрам вопросы гораздо более длинная история. Впервые с вопросом к премьер-министру (тогда им был граф Сандерленд) обратился граф Каупер в 1721 году в палате лордов. Вопрос возник после того, как Компания Южных морей, обладавшая монополией на торговлю с южноамериканскими портами, лопнула как мыльный пузырь. С согласия парламента компания должна была выкупить государственный долг. Пользуясь своими привилегиями, она начала бы приносить акционерам огромные барыши, а правительство смогло бы списать большую часть государственного долга. Множество других «мыльных пузырей» было образовано с той же целью — приносить большую прибыль. Однако финансовая пирамида Компании Южных морей рухнула, вскрылось огромное мошенничество, и это дело поручили расследовать Тайному комитету. Руководители компании не должны были покидать страну во время проведения расследования, однако один из них, главный казначей Роберт Найт, бежал в Брюссель, где был арестован и заключен в тюрьму. Граф Каупер, один из немногих, кто не приобрел акций ни одного из «мыльных пузырей», потребовал в палате лордов экстрадиции Найта, которая в конечном счете состоялась. Таким образом, первый «правительственный час» в парламенте оказался настолько эффективным, что нынешняя оппозиция о таком может только мечтать. Его последствия зашли гораздо дальше перевода Найта в английскую тюрьму: косвенным образом они проложили Уолполу дорогу к креслу премьер-министра. Редко какой «правительственный час» имел с тех пор столь потрясающие результаты.
Вопросы к министрам стали обычным делом на протяжении XVIII столетия, однако им препятствовали правила, согласно которым депутаты могли высказываться только по какому-либо предложению и адресовать все свои замечания спикеру, вместо того чтобы свободно переговариваться с министрами через всю палату. Эти препятствия были не столь значительны в комитетах, поэтому в Комитете по ассигнованиям вопросы поднимали регулярно — в основном о расходах на войну, которую тогда вела Англия. К концу XVIII века «правительственный час» учредили даже на совместных заседаниях обеих палат. Лорд Норт, бывший тогда премьер-министром, сетовал, что с начала сессии он постоянно отвечает на вопросы — «девять раз» за 1774 год. Министры считали, что отвечать на «пустяковые и неуместные» вопросы членов парламента — пустая трата времени, отрывающая их от работы. Да и сегодня министры, недолюбливающие «министерии» (так их назвал Джеральд Кауфман), придерживаются той же точки зрения.