«Я не могу сдержать улыбку, — продолжает Майкл Варни, — вспоминая один забавный эпизод. Однажды мы опаздывали на какую-то встречу. Мы выехали из Кембриджа второпях и ехали по направлению к Мандфорду. Я сидел за рулем, а принц просил меня прибавить скорость. Я это и сделал. На дороге А-45 нас засекли, то есть засекли превышение скорости, а немного дальше какой-то коп подал нам знак остановиться. Он приблизился к машине с моей стороны и спросил: «Это ваша машина, сэр?» — «Да,» — ответил я. «Вы можете сообщить мне номерной знак машины?» Так как машина была новая, я заколебался. Он попросил меня предъявить документы на машину, каковые конечно же остались в другой служебной машине.
«Послушайте, — сказал я ему, — со мной принц Чарльз, и мы опаздываем на важную встречу, вот почему я ехал на такой скорости».
А полицейский ведь так и не взглянул в лицо человеку, сидевшему на заднем сиденье; меня же он явно принимал за фантазера.
«Но ведь вы всего лишь замечены в превышении скорости! Зачем же выдумывать всякие нелепые истории. Хватит заливать!»
В конце концов я вытащил свое удостоверение и инцидент был исчерпан. Чарльз на встречу не опоздал, но вся эта история его здорово позабавила. Поведение принца в этих обстоятельствах, разумеется, было совсем иным, чем было бы поведение его отца или деда, лорда Маунтбеттена. «Дядюшка Дики может позволить себе все что угодно, — сказал мне однажды принц Чарльз, покачивая головой в знак восхищения перед апломбом и самоуверенностью лорда Маунтбеттена. — Рассказывал ли я вам, что случилось в тот день, когда он ехал из Бродландза на прием в Саутгемптон? Он опаздывал и гнал машину на очень высокой скорости». Я покачал головой. «Вдруг, — продолжал принц, — какой-то полицейский догнал его и попросил остановиться. Полицейский его узнал, но прежде чем успел сказать хоть слово, мой дядюшка Дикки воскликнул в ярости: «Я опаздываю! Поезжайте вперед и сопроводите меня в Саутгемптон». И полицейский, словно загипнотизированный взглядом медузы Горгоны, подчинился»».
Даже самое небольшое путешествие королевы в автомобиле всегда находится под наблюдением, и все переговоры агентов службы безопасности ведутся по радио на секретной волне. Когда в пятницу после полудня она покидает Букингемский дворец, чтобы на уик-энд отправиться в Виндзор, она садится в старый «лендро-вер», менее узнаваемый, чем «роллс-ройсы», на которых она ездит на торжественных церемониях. Когда же королева возвращается во дворец и ее машина въезжает в ворота (вызов по радио из полицейской машины сопровождения уже известил службу дворцовой охраны о ее приближении), паж и ливрейный лакей ожидают Ее Величество у входа в парк (стоящий на посту у ворот полицейский нажал специальную кнопку, извещающую их особым сигналом о прибытии королевы). Дневальный, ответственный за подъем королевского штандарта, подолгу остается на крыше, даже в самую мерзкую погоду, высматривая своими орлиными глазами приближающуюся королевскую машину, чтобы над дворцом тотчас же взлетел штандарт государыни.
Одному из служащих поручено содержать в рабочем порядке станцию мини-метро, расположенную под Букингемским дворцом. Она была построена во время Второй мировой войны и соединяет резиденцию королевы с одной из линий лондонского метро, а именно с Пиккадилли-лейн, чтобы позволить монарху в случае опасности бежать из дворца и под землей добраться до аэропорта Хитроу.
При таком количестве охранников, при таком количестве состоящих на службе полков, при таком количестве технических средств защиты все, кажется, сделано для того, чтобы сократить риск покушения до минимума. И все же, увы, его нельзя устранить полностью. Защищенная от столкновений с реальным миром ширмами и перегородками протокола, королева часто повторяет одну истину: «Чтобы я была реально существующей для моих подданных и заслуживающей доверия, надо, чтобы они меня видели». Быть живой мишенью — в каком-то смысле составная часть ее «профессии».