Рывком сев, она быстро огляделась по сторонам, забавно шевеля носиком и ушками.
«Похоже, это дом какого-то богача! Значит, меня все же поймали… Нет, почему я не в клетке, а в мягкой кровати⁈ И не связана! И на мне нет шрамов! А ушко! Мое дорогое миленькое ушко! К-как эт-то… Ведь его откусили!..»
Перед мысленным взором несчастной вновь пролетают картины недавнего прошлого, невыносимые страдания и отчаянное бегство куда глаза глядят. Огромный монстр, на которого она вылетела, не стал терять зря время, с ходу отожрав ей половину уха. Как она бежала, не разбирая дороги, крича от невыносимого животного ужаса. Потом что-то ударило ее… и все.
За стеной раздался звук шагов. Беглянка, все еще держась за здоровое ушко, медленно повернулась в сторону двери, белея от ужаса, Похоже, сейчас в него зайдет ее новый хозяин, который припомнит ей ее бегство и потраченные силы на ее поимку. Страдания и тот ужас начнутся заново…
— Тук-тук!
— Я вхожу! — услышала она звонкий молодой голос. Странно, судя по нему, его обладателю примерно двадцать весен, но она не помнит никого из банды Крашера с таким малым возрастом…
Дверь открылась, инстинкты девушки взяли свое и она, пискнув от страха, упала за кровать, сжавшись в комочек и трясясь от ужаса и предчувствия будущих страданий. Минута, другая… но никто не хватал ее и вытаскивал за уши. Тогда, пересилив себя, она медленно приподнялась, смотря расширенными глазами на обыкновенного молодого парня племени людей, неторопливо расставляющего на тумбочке тарелки. С той стороны так вкусно пахло, что ноздри беглянки само собой зашумели, усиленно втягивая божественные ароматы, а ушки встали торчком.
— Р-р-р-р-ро-о-о-о-оу-у-у-у-у! — внезапно заурчал животик ушастой. Девушка, вспискнув снова, снова скрылась за кроватью…
Пришлось перенести спасенную в особняк. Ее раны зажили, ушко восстановилось, причем практически на моих глазах. Я зачарованно смотрел, как быстро-быстро росла плоть, покрываясь кожей и мехом, превращаясь в целое кроличье ушко. Не удержавшись, погладил и помял его, поражаясь мягкости ее шелковой шерстки. Но когда попробовал привести ее в чувство, то потерпел поражение. По сути надо было бы ее помыть, но я не стал насильно лезть в душу той, которая пережила недавнее нападение чудовища. Просто положил ее на одну из кроватей и накрыл одеялком. Все равно потом придется все перестирать. Закрыв дверь, отправился готовить второй завтрак на двоих. А возвращаясь, услышал, что гостья пришла в себя, правда не ожидал, что она окажется настолько пугливой.
— Р-р-р-р-ро-о-о-о-оу-у-у-у-у!
— Похоже, ты сильно проголодалась, — кивнул я незнакомке и подвинул тумбочку ближе к кровати. — Слушай. Я тебе не враг. Мне ничего неизвестно от тех, кто тебе навредил. Я сам тут недавно. Давай, ты поешь, а потом расскажешь мне все, что захочешь. Или можешь бежать дальше по своим делам. Я не буду тебя задерживать. Обещаю.
Страх в широко открытых глазах девушки медленно исчезал, сменяясь недоверием и подозрительностью. Но голод — не тетка и она нерешительно потянулась к тарелке, все так же посматривая в мою сторону. Кивнув, я поднялся и отошел к противоположной стене, присев там на табуретку и во все глаза рассматривая неожиданную гостью. Только тогда девушка взяла ложку и втянула ароматы носиком, как вдруг снова резко повернулась, явно чем-то сильно недовольная. Она даже вздернула верхнюю губу, обнажая крупные резцы.
— Яда нет, — отрицательно покачал головой. — Вот, смотри. Я буду есть то же, что и ты.
Взяв себе другую тарелку, налил из кастрюльки куриного бульона и морса в стакан. Гостья быстро успокоилась и и тоже принялась за еду. Хватая угощения дикими, звериными движениями действительно оголодавшего человека, она быстро-быстро проглотила тарелку бульона, умяла хлеб, морс… и вдруг резко остановилась, опустив голову.
— Кап-кап-кап-кап, — застучали по пустой тарелке ее слезы.
— Что случилось? — удивился я. — Пересолено? Невкусно? Ты скажи. Я тебе что-нибудь другое приготовлю. Сейчас, погоди, принесу!
Я уже встал, как вдруг услышал ее голосок. Тихий и грудной он вызывал сразу несколько чувств, словно взывал к моей душе напрямую.
— Н-нет, простите, м-милорд. Эта р-рабыня недостойна вашей жалости. Просто я… я никогда не ела ничего подобного! Н-никто и никогда не давал этой р-рабыне ничего столь вкусного!
Она вдруг упала на четвереньки и шустро поползла в мою сторону. Мгновение — и она крепко вцепляется в мои штаны, омывая их слезами и пытаясь что-то сказать. Сначала я попытался мирно решить этот затянувшийся цирк, а потом просто поднимаю ее за подмышки и переношу обратно на кровать, обращая внимание на ее маленький вес. Очень странно для ее взрослого на вид тела, но из-за лохмотьев ее плаща мало что удается разглядеть.