Любопытно отметить, что в то время как церковь либеральничала, парламенты в провинции порой проявляли суровость и даже враждебность в отношении комедиантов. Парламент Бретани изгнал из Ренна актерские труппы в 1606 и 1619 годах. Правда, в Дижоне в 1667 году ситуация была прямо противоположной: парламент Бургундии встал на защиту комедиантов, которых хотели прогнать мэр и интендант, но речь шла о труппе принца Конде, который был губернатором Дижона…
Единственный известный нам значительный инцидент за тот период, противопоставивший церковь комедиантам, — это обстоятельства смерти Мольера. Известно, что директор театра Пале-Рояль умер в своем доме на улице Ришелье 17 февраля 1673 года около десяти часов вечера (с трудом отыграв четвертое представление «Мнимого больного») в присутствии своей жены Арманды Бежар и Барона, а также двух монахинь. В том, что Мольер не смог исповедаться и произнести традиционное отречение от ремесла актера, не было его вины. Его вдова удостоверяет это в ходатайстве, поданном ею сразу же после смерти мужа архиепископу Парижскому, уверяя, что умирающий хотел «выказать раскаяние в своих прегрешениях и умереть как добрый христианин, для чего настоятельно требовал к себе священника, чтобы собороваться, и несколько раз посылал слугу и служанку в свою приходскую церковь Сент-Эсташ. Те обращались к господам Ланфану и Леша, двум священникам оного прихода, которые отказались прийти, что вынудило господина Жана Обри отправиться туда лично, чтобы привести кого-нибудь, и ему удалось застать священника по имени Пейзан; но поскольку все эти хождения туда-сюда заняли более полутора часов, в течение которых господин Мольер скончался, господин Пейзан пришел, когда тот уже умер; и поскольку господин Мольер скончался, не получив последнего причастия и не исповедовавшись, и сразу после того, как представлял комедию, господин кюре из церкви Сент-Эсташ отказывает ему в погребении…».
Что сказать об этих двух священниках, вызванных к одру умирающего, готового покаяться и причащавшегося на прошлую Пасху, которые не желают себя утруждать? Где же здесь христианское милосердие? Как бы то ни было, Барон отправился к Людовику XIV, который переговорил с архиепископом о том, чтобы уладить инцидент, не поднимая скандала. В результате монсеньор архиепископ позволил «господину кюре церкви Сент-Эсташ совершить церковное погребение покойного Мольера на приходском кладбище, однако при условии, что похороны пройдут без всякой помпы, в присутствии только двух священников, и не в дневные часы, и чтобы не служить панихиды ни в приходе Сент-Эсташ, ни в каком другом, даже ни в одной монастырской церкви, и чтобы это наше позволение не нанесло ущерба правилам ритуала нашей церкви, которые мы желаем соблюдать во всей их полноте».
Вот так автор «Мизантропа», тело которого было завернуто в покров обойщиков, был похоронен при свете факелов, почти что тайно, ночью, без пения, под крестом на кладбище Сен-Жозеф на улице Монмартр. Ни одного члена семьи или труппы не пригласили подписать свидетельство о смерти в приходской книге. В последующие дни на бедного покойного Мольера обрушился град сатирических эпиграмм, называвших его безбожником и нечестивцем. Впрочем, следует добавить, что грозу церкви на себя навлек не столько актер, сколько автор «Тартюфа» и «Дон Жуана»…
Это знаменитое происшествие явилось предвестником глубоких перемен в позиции церкви. Время ослепительных празднеств со спектаклями и балетами, которые Людовик XIV устраивал в честь мадемуазель де Лавальер и госпожи де Монтеспан,{8} прошло. С 1680 года монарх подпал под влияние суровой госпожи де Ментенон, считавшей, что на нее возложена миссия вернуть короля на путь истинный. Людовик XIV практически не посещал театральных представлений, даже при дворе. Втянувшись в спор о театре, о котором мы еще поговорим, духовенство намеревалось решительно с ним бороться, а для этого вновь ввело в силу строгие правила ритуалов, направленные против комедиантов, период религиозной терпимости закончился.