Так случилось, что многие герои Зегидура скончались вскоре после выхода в свет его книги. В 1989 году не стало Катеба Ясина. В том же году умер вызвавший столько гневных филиппик автора аятолла Хомейни в Иране. Скоропостижно скончался президент Турции Эврен. В том же году была окончена афганская война и начался вывод советских войск из страны. В 1990 году пришел конец режиму апартеида, а еще через год распался Советский Союз. В 1992 году не стало израильского политика Менахема Беггина, а в 2004-м его давнего врага лидера палестинского сопротивления Ясира Арафата. «Холодная война» ушла в историю. Положение мусульман в мире и сам мир сегодня уже не те, что были двадцать лет назад. Ваххабитское учение, долгое время определявшее государственную доктрину Саудовской Аравии, с воцарением в 2005 году брата покойного короля Фахда Абдаллаха ибн Абдель-Азиза приняло более умеренные формы. Власти страны от него отмежевались, и сегодня резкая критика Зегидуром ваххабитского королевства не более чем постепенно забывающееся прошлое. Произошли и более серьезные перемены.
Ниспровержение религиозных авторитетов, начавшееся в Европе в эпоху Просвещения XVIII века, достигло своего апогея в XX веке. В исламском мире эти перемены произошли позднее и пришлись в основном на конец позапрошлого и первую половину прошлого столетия. Ярким свидетельством подобных настроений служат слова классика алжирской литературы Катеба Ясина, которыми Зегидур начинает свою книгу. Они говорят о потере веры и разочаровании в ее идеалах. Сегодня все это в прошлом. Уже в конце минувшего столетия люди разуверились в светских ценностях западной цивилизации и в поисках спасения обратились к религии. Начался бурный исламский подъем, начало которого отмечено Исламской революцией в Иране 1979 года. Довольно долго религия считалась делом готовящихся к смерти стариков. С Ирана (а чуть позднее и афганской войны) исламское возрождение все более становится делом молодежи. Зегидур сам замечает это в начале книги, рассказывая, как быстро молодеет состав паломников в Мекку.
Уже через несколько лет после выхода книги Зегидура исламский подъем охватил восточные окраины распавшегося в 1991 году Советского Союза, прежде всего Северный Кавказ, Среднюю Азию, Поволжье. Из закрытой для посторонних глаз сферы частной жизни ислам вышел в общественную, приобрел важное политическое значение. Резко выросла численность мусульманских общин, мечетей и медресе. Что говорить, если в одном небольшом Дагестане год назад, в 2007 году, было 1756 зарегистрированных мечетей и 1910 мусульманских общин. С 1991 года из республик бывшего Союза и социалистического блока возобновилось массовое паломничество к святыням ислама в Саудовскую Аравию, причем на протяжении ряда лет все расходы советских паломников оплачивал король. Дипломатические отношения между обеими странами, кстати, были восстановлены еще 17 сентября 1990 года. Во время последнего хаджа в декабре 2007 года количество российских хаджи составило примерно 26 тысяч человек. Для сравнения отметим, что в 1987 году Мекку могли посетить всего 17 советских хаджи, более чем в тысячу раз меньше!
Возвращение ислама в Россию и российских мусульман в Мекку не означает, что надежды ваххабитов на возврат к «чистому» исламу времен пророка сбываются. Не говоря о том, что невозможно строить жизнь мирового сообщества современной уммы по образцу небольшой общины раннесредневековой Медины. Сегодняшние мусульмане уже не те. Формы и роль ислама сильно изменились под влиянием секуляризации и массовой культуры. Арабский сохранил роль языка знания и власти лишь на Ближнем Востоке. Не случайно Слиман Зегидур издал свою книгу именно по-французски. Еще сильнее оказались сдвиги в сознании и обычаях российских мусульман. Появились новые виды мусульманской школы, такие как исламские вузы, развивается русскоязычный исламский Интернет. Все это подтверждает известную мысль древнегреческого философа Гераклита о том, что нельзя войти в одну реку дважды. Это относится и к реке хаджа, которой вместе с исламским миром суждена не неподвижность смерти, но беспрестанное меняющееся движение жизни.