Когда русский государь вполне освоился, хорошенько выпил и развеселился, принцессы уговорили его позволить придворным войти в зал. Дамы и кавалеры заполнили помещение. После этого Петр начал вести себя как хозяин: приказал одному из своих приближенных встать у дверей и никого не выпускать, а сам велел принести большие стаканы, наполнил их вином и стал угощать каждого придворного поочередно; мужчины вынуждены были выпивать по три—четыре стакана, а дамы по одному. Для принцесс было сделано исключение: они по просьбе Петра выпили с ним по московскому обычаю, стоя, по три стакана: за здоровье царя, бранденбургского курфюрста и свое собственное.
Затем принцессы приказали позвать итальянских певцов и певиц, которых специально привезли с собой для такого случая. Те начали исполнять арии и серенады. Петр слушал очень внимательно и собственноручно поднес стакан вина лучшему из певцов, но тут же заявил, что особой любви к музыке не испытывает.
— Может быть, вы больше любите охоту? — спросила София Шарлотта.
— Нет, отец мой был страстный охотник, но я к этой забаве не чувствую никакой склонности; но зато очень люблю плавать по морю, строить корабли и пускать фейерверки.
В подтверждение этих слов царь показал принцессам свои мозолистые и огрубевшие от работы ладони.
В половине одиннадцатого вечера принцессы захотели посмотреть русские пляски и попросили позвать пришедших с царем музыкантов, но Петр потребовал, чтобы София Шарлотта с матерью прежде показали ему, как танцуют они сами. Курфюрстины охотно согласились и открыли бал со своими придворными. После нескольких танцев настала очередь Петра и его друзей. Великолепный танцор Лефорт терпеливо объяснил немкам, какие нужно принимать позы и делать движения при русской пляске. Всё это очень понравилось принцессам, и бал с чередованием немецких танцев и русских плясок продолжался до четырех часов утра. Царь и его спутники ощущали под руками жесткие корсеты партнерш. Позже Петр в одном из писем удивлялся: «У этих немок необыкновенно жесткие спины». Чтобы развлечь принцесс, русский государь позвал из коридора своего шута-карлика, однако увлеченная танцами публика не обращала внимания на кривляния маленького человечка. Тогда царь взял метлу и выгнал его из зала(31). Петр был очень весел и любезен. Он проявил внимание к детям Софии Шарлотты: потаскал за уши и поцеловал десятилетнюю принцессу Софию Доротею, которой суждено было стать матерью прусского короля Фридриха Великого, и ее маленького брата Георга, впоследствии английского короля.
Петр I выехал из Коппенбрюгге вместе с великими послами, но у реки Липпе отделился от основной группы русских путешественников и с восемнадцатью волонтерами поплыл на лодке к Рейну, а по нему добрался до Голландии. Там он по каналам и по рукаву Рейна отправился к Саардаму — маленькому городу на побережье, к северо-западу от Амстердама. Саардам в то время являлся центром (конечно, не самым крупным) кораблестроения. На его верфях ежемесячно спускалось на воду несколько судов различного водоизмещения. Этот городок был известен Петру по рассказам саар-дамских голландцев, живших в московской Немецкой слободе.
Царь отправил большую часть своих спутников-волонтеров в Амстердам, взяв с собой только шестерых, в том числе царевича Александра Имеретинского, Александра и Гавриила Меншиковых, вместе с которыми поплыл к Саардаму на лодке. На рассвете 8 августа он достиг одного из предместий городка, где вдруг заметил на встречной лодке своего старого знакомого, саардамского кузнеца Геррита Киста, несколькими годами ранее работавшего по контракту с русским правительством в Москве и Воронеже, а в этот воскресный день ловившего рыбу на реке. Петр окликнул его. Кист остолбенел от удивления, увидев перед собой московского царя в одежде голландского плотника: красной фризовой куртке, белых холщовых шароварах и с круглой клеенчатой шляпой на голове.
— Ну, товарищ Кист, — сказал Петр, — прошу тебя дать мне у себя в доме квартиру!
— Царь, я беден, жить тебе в моей лачуге не пристало, да и свободной комнаты у меня нет.
— Всё равно, отдай мне чулан какой-нибудь. Неужели ты один занимаешь весь дом?
— Что у меня за дом? Просто хижина: в одной половине я сам живу с женой, а в задней половине живет у меня вдова поденщика.
Однако царь не отставал; он настаивал на том, чтобы Кист выселил жиличку и отдал занимаемое ею помещение ему со спутниками, причем немедленно заплатил довольно большой задаток. Кузнец бросился домой и за семь гульденов уговорил вдову очистить квартиру.
У Киста был простой деревянный дом в два окна, разделенный перегородкой на две половины при входе в сени, где хранились рабочие инструменты. В каморке Петра I находились печь, двустворчатый шкаф и матрас, лежащий в стенном алькове. Слуг не было, царь должен был самостоятельно застилать постель и готовить себе еду. Дом Киста находился в самой уединенной части Саардама, что очень нравилось Петру, озабоченному сохранением своего инкогнито.
В понедельник государь с первыми лучами солнца отправился в лавку, где купил себе одежду местного лодочника: красную рубашку, камзол без воротника с большими пуговицами, широкие штаны и фетровую шляпу конической формы. Затем он приобрел плотницкие инструменты и в то же утро записался под именем Петра Михайлова плотником на корабельную верфь Линста Рогге. Ежедневно на рассвете он отправлялся на работу и трудился без отдыха до полудня, затем обедал в какой-нибудь гостинице или харчевне, а иногда ходил в гости к семье какого-нибудь саардамского корабельного плотника, работавшего в то время в России. Легенды о визитах русского государя в эти бедные дома до сих пор сохраняются в Саардаме. У одной старухи он выпил стакан вина, у другой пообедал. Еще одна женщина сама пришла к нему, чтобы расспросить о своем муже.
— Он хороший и прилежный мастер, — рассказывал Петр, — я хорошо его знаю, потому что рядом с ним строил корабль.
— Разве ты тоже плотник? — недоверчиво спросила голландка.
— Да, я плотник, — ответил царь.
Петр часто заходил к вдове умершего в Москве искусного корабельного мастера Клааса Муша. Незадолго до приезда в Саардам удивительного русского плотника она получила от московского царя подарок в 500 гульденов, поэтому попросила гостя при случае поблагодарить его за оказанную помощь. Петр пообещал слово в слово передать государю благодарность вдовы и охотно остался у нее обедать(32).
В свободное от работы время державный плотник осматривал саардамские мануфактуры и мастерские. Он старался вникать в мельчайшие детали производства и приставал к мастерам с вопросами, на которые они не всегда могли ответить. Тогда они грубо выгоняли навязчивого и любопытного русского. Нередко Петр просил разрешения выполнить какую-нибудь операцию и с ходу улавливал все тонкости производственного процесса. Однажды на бумажном предприятии Коха он долго приглядывался к приемам мастера-черпальщика и наконец захотел проделать то же самое. Он взял форму, зачерпнул из чана необходимое количество бумажной массы, вытряхнул ее с черпака и выдал превосходный лист без малейшего изъяна. Мастер похвалил его за ловкость, а Петр в ответ подарил ему талер[8] на водку. Столь же внимательно царь осматривал лесопильни, маслобойни, сукновальни и другие маленькие предприятия, разбросанные повсюду в деревнях. А по вечерам у него оставалось время для самого любимого занятия — катания по морю на буере, который он купил за 40 гульденов на другой день по приезде в Саардам. Иногда эти плавания были особенно приятны. Современник сообщает в письме: «Царь встретил в Заандаме поселянку, пришедшуюся ему по вкусу, и к ней он отправился один на своем судне, чтобы предаться любви в дни отдыха, по примеру Геркулеса»(33).