Я глубоко вздохнул, сбрасывая нарастающее напряжение.
— Зачем учиться, если это ничего не даёт? Зачем повторять номера на концерт, если ничего раз за разом не получается? Зачем идти в магазин, если я что-то забуду купить и придётся снова идти туда? Зачем мне писать, если никто не прочитает? И так во всём… Какой смысл в том, что я делаю?! — всё же сорвался… я сделал глубокий вдох, снова сбрасывая беспокойство. — Я не понимаю, зачем я это всё делаю, для чего? Бессмысленность бытия порой доходит до того, что я не могу сам заставить себя встать с кровати, если мне никуда не надо идти… потому что ни есть, ни пить я не особо хочу, да и что мне это даст, кроме очередной ненавистной усталости? Которую я буквально постоянно испытываю… Мне страшно… порой я думаю о том, чтобы… — я остановился, боясь сказать это при Рэйчел. — Вот даже сейчас рассказываю и презираю себя за то, что гружу тебя своими проблемами, что говорю всё это, хотя это не изменит ничего… извини…
Я знаю, как она дорожит друзьями, и не закончил. Но она, кажется, и так поняла, что осталось невысказанным, и осторожно положила руку мне на плечо. Я почувствовал, что она дрожала, но голос Рэйчел остался таким же, как и всегда, мягким и добрым.
— Артур… ты ни в коем случае не грузишь меня, — она попыталась улыбнуться. — Я думаю, для тебя всё равно это важно, хоть ты и говоришь так… и пока у тебя есть мотивация, ты всё сделаешь, ведь ты пришёл ко мне и рассказал это… ты делаешь многие вещи, хоть и мог бы не делать их, правда, разве не здорово, что ты можешь сделать что-то ещё? Ну, может быть, ты и не получаешь эмоций от шуток или занятий, но они есть, — Рэйчел неуверенно усмехнулась. — Я обычно не говорю на такие темы, потому что не разбираюсь в них, но… само то, что ты делаешь что-то, учитывая то, что ты сказал, — это уже круто. То, что ты всё ещё не сдался, что ты переживаешь… я просто… я не знаю, как это сказать… Я тоже беспокоюсь за тебя, ты для меня так же важен, как и остальные мои друзья, и… мы все переживаем, нам всем важно твоё состояние, потому что… потому что ты тоже наш, мой друг. Я… — она окончательно сбилась с мысли.
— Рэйчел…
— Что?
Я не знал, что происходило в моих мыслях в этот момент, но мне просто захотелось её обнять. И я развёл руки в стороны, ожидая, когда она обнимет меня.
— Артур, — она улыбнулась, обняв меня, и я тут же с силой прижал её к себе.
— Я… спасибо… — только сейчас я понял, что плакал.
Я не знаю, отчего я плакал, почему, да и так ли надо плакать, но я был благодарен ей. Хотя бы за то, что не отвергла мои мысли, а выслушала их. Хоть она и говорила за всех, но мне всё равно было приятно слышать, что и ей я дорог, что я могу ей рассказать даже такие подробности.
Порой меня удивляла доброта Рэйчел, но именно поэтому я и рассказал ей: из всех возможных вариантов она бы точно не обидела и не сказала ничего, что могло бы быть неправильно понято, да и просто с ней было спокойнее всего общаться.
Она всё молчала, аккуратно и нежно водя рукой по моей спине, успокаивая. Так продолжалось до того момента, когда я с неохотой отстранился от неё. И только сейчас понял, как сильно был вымотан. Нечасто я так раскрывал душу перед другим человеком, это давалось с трудом, и этот разговор не стал исключением.
— Теперь я хочу спать… будто лимон выжатый… — пробормотал я, и Рэйчел снова улыбнулась.
— Думаю, это нормально? Оставайся, отдохни. Я сейчас расстелю тебе.
— Хорошо, — согласился я.
Наверное, если бы я пошёл к себе домой, то лёг бы на ближайшей лавке спать.
Рэйчел выдала мне полотенце и отправила в ванную, а пока я ополаскивался, постелила мне на этом же диване. Когда я вышел, она уже закончила и ждала у двери в свою комнату.
— Если захочешь поговорить, я рядом, так что обращайся, — сказала она, когда я показался.
— Учту, спасибо, — я улыбнулся ей, получив мягкую улыбку в ответ.
— Доброй ночи.
— Спокойной ночи, Артур, — и она скрылась за дверью.
5. Сон