РАВИЧ. Вы где служили?
МАРКИН. В Вологде, в ЧК.
РАВИЧ. Кем?
МАРКИН. Начальником отряда.
РАВИЧ. Боролись на фронте?
МАРКИН. Да.
РАВИЧ. Вы сами по религиозному убеждению человек верующий?
МАРКИН. Нет, совершенно неверующий.
РАВИЧ. С вами вместе сколько человек привели в милицию?
МАРКИН. Десять человек
РАВИЧ. Из них выпустили кого-нибудь?
МАРКИН. Да, председателя завкома.
РАВИЧ. Значит, один из тех, кто был арестован, был председателем завкома, который проводил у себя на заводе резолюцию за изъятие? Его тоже арестовали?
МАРКИН. Да.
РАВИЧ. Сколько времени вы сидели?
МАРКИН. Два месяца.
РАВИЧ. Толпа была, и беспорядки и насилия над комиссарами были, вы не знаете?
МАРКИН. Я не видел никаких беспорядков.
Слушая диалог обвиняемого с защитником, председатель ревтрибунала понял, что следователь, выпустивший на показательный открытый суд этого простосердечного чекиста, — дурак. Ведь в зале полно чекистов, они могут поверить словам своего коллеги и возмутятся строгим приговором. Одно дело — подвести к расстрелу бывшего помещика или, на худой конец, юнкера. Но совсем другое — приговорить к высшей мере наказания начальника боевого отряда рабочих и крестьян. Теперь придется выкручиваться, чтобы не провалить весь судебный процесс.
СМИРНОВ. Законно вы поступили, начальник отряда? Боролись с бандитами, четыре года прослужили в Красной Армии. Вы знаете, что такое красноармеец? Как нужно бороться, как защищать Советскую власть и поступать в том случае, если красноармеец должен арестовать преступницу?
МАРКИН. Я не стал бы препятствовать и не стал бы с ним бороться, но ведь девочка…
РАВИЧ. Вы были арестованы где? С той стороны улицы, где церковь?
МАРКИН. Около своего дома.
СМИРНОВ. Теперь я вас спрашиваю: законно вас арестовали?
МАРКИН. Законно, конечно.
СМИРНОВ. А вы улыбаетесь… Я должен обратить внимание трибунала, что обвиняемый считает свой арест законным.
Маркина пришлось освободить, засчитав ему за наказание уже отсиженный в тюрьме срок. Зато ревтрибунал отыгрался на тех обвиняемых, у кого не было славного чекистского прошлого, приговорив десятерых к расстрелу и еще около полусотни соотечественников к разным срокам лишения свободы.
По документам архива ФСБ РФ, следственное дело митрополита Вениамина (Казанского).
На основании устных директив
В 1877 году петербургский градоначальник генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов приказал высечь политического заключенного Боголюбова. Полгода спустя за унижение своего революционного товарища отомстила Вера Засулич, смертельно ранив Трепова. Суд присяжных вынес убийце оправдательный приговор.
Полвека спустя, в 1922 году, председатель Совета народных комиссаров Ленин приказал высечь Русскую православную церковь и расстрелять как можно больше «реакционного духовенства». Присяжных уже не существовало, Государственное политическое управление (ГПУ) и другие карательные советские органы, к которым принадлежал и революционный суд, работали на основании устных директив из Кремля (преемники народных комиссаров — члены Политбюро и другие ответственные работники ЦК КПСС — широко использовали эту систему «устных директив», чтобы не нести в дальнейшем никакой ответственности за свои приказы).
Вмиг по всей стране началось провокационное изъятие из храмов церковных ценностей, что привело к расстрелу тысяч священнослужителей и мирян. Людей умерщвляли не тайком под покровом ночи, по личной инициативе какого-нибудь полусумасшедшего начальника отряда ГПУ, а в ходе открытого судебного разбирательства на основании советских законов. Правда, использовалась старинная русская пословица: «Закон, что дышло: куда повернешь, туда и вышло».
Подготовка к полному уничтожению православия в СССР началась еще в 1921 году, когда во время обрушившегося на страну голода начался усиленный сбор фискальных материалов на духовенство. В декабре 1921 года петроградское ГПУ распространило среди своих доносителей «общую схему информации» и потребовало «в каждом информационном докладе указывать вкратце, ясно, отчетливо и конкретно следующее»:
1. Местность, название и адрес (деревни, учреждения и квартиры).
2. Количественный и качественный состав собравшихся (детей, женщин, мужчин, их возраст, военные, штатские, рабочие, крестьяне, интеллигенция и т. д.).