Впрочем, дома, имевшие разное предназначение, выглядели по-разному. Если дом строился для жилья, то на улицу выходила только его дверь. Если его строили для торговли, он имел окна, служившие витриной. Глухие ставни на шарнирах, сочлененные по горизонтали, открывались одна — вниз, в полуоткрытом состоянии образуя лоток, прилавок, другая — вверх, образуя навес. Окно открыто — значит, лавка открыта; отсюда пошло выражение «продавать в открытое окно», когда речь шла о купце, чей магазин торговал открыто, в соответствии с законом и регламентами.
По мере того как земля в XIII в. дорожала, в Париже, естественно, появлялось все больше многоэтажных домов. Но от этого отдельные жилища не обязательно становились просторней. В большинстве домов кухня и столовая поначалу совмещались. Только у богатых бюргеров ели в особом зале, не объединенном с кухней, и только в замках и монастырях кухня составляла как бы отдельную зону, обычно расположенную в подвале.
Кухня как обычного дома, так и самых крупных домов имела обширный камин, занимавший немалое место вдоль одной из стен. Под колпаком камина на двух подставках лежали дрова, пламя от которых лизало стенки котелка, подвешенного в одном из вырезов зубчатого крюка. На выступающие вперед стойки, в железные корзины в их верхней части, ставили готовые блюда, чтобы те не остывали, и там же на крюки, торчащие из штанги, вешали часто используемую утварь: шумовку, разливную ложку, большую двузубую вилку, вертела для жаренья, лопатку, каминные щипцы и кочергу. Таганы на земле позволяли ставить горшки на угли или в огонь. Кроме того, внутри просторного колпака, в его верхней части, могли подвешивать мясо, чтобы вялить его или коптить. Именно там, под этой своеобразной крышей, было место кухаря или кухарки. Там же, по обеим сторонам очага, на поставленные к его боковым стенкам две скамейки в холодные дни после еды садились сотрапезники, чтобы согреться и побеседовать в тепле.
На столе, стоявшем недалеко от камина, у стенки, лежала разнообразная утварь: решетки для жаренья, сковороды, вафельницы, сита, в том числе мучные, дуршлаги и терки. На этажерку ставили ступку с пестом, банку с солью и банку с пряностями. Близ «шолье» (cholier), через который сливали грязную воду, располагались плошки, кувшины и черпаки. Дальше стояла квашня (если хлеб пекли в доме), а еще дальше — хлебный ларь, где хранили хлеб, испеченный или купленный на несколько дней. С потолка свисали окорока, сало и головки сыра, убранные подальше от кошачьих когтей.
В столовой или в той части кухни, что служила столовой, стоял более или менее длинный прямоугольный стол, к которому крепилась скамья, иногда разделенная на отдельные места. Если скамьи не было, вместо нее ставили табуретки или деревянные скамеечки — сиденья для непритязательных. У богатых людей скамья могла иметь резную спинку и навес, и на нее клали квадратные подушки (carreaux).
Другой мебелью, обычной для столовой, был буфет: именно в нем расставляли посуду, оловянную и керамическую, в которой блюда подавали на стол. Но в богатых домах к нему добавлялся и поставец — мебель для людей с претензиями, имевшая сверху навес и состоявшая из ряда полок, прикрепленных одна над другой и выложенных тканью, на которых выставлялась напоказ демонстрировавшая богатство владельца драгоценная утварь, сверкавшая золотом и серебром.
Пышности ради его переносили в такое место, где бы он вернее ослеплял взгляды гостей или соседей, — например, в спальню молодой матери, когда та принимала поздравления подруг, а иногда даже, по некоторым большим праздникам, его выносили на улицу и ставили перед стеной, завешенной коврами, — разумеется, с уместными предосторожностями.
На этом о столовой закончим, разве что можно упомянуть еще небольшой закрытый шкафчик, ставившийся около стола, — креденцу, куда клали предметы, используемые для снятия пробы блюд.
Спальни тоже отражали богатство хозяина. В каком-нибудь дворце или очень богатом доме спальня могла быть обита богатой тканью, роскошно расшитой и украшенной фигурками или узорами; а обширное ложе, шириной до четырех метров, могло возвышаться на помосте с одной или двумя ступеньками, под балдахином, который держался на колоннах или был вставлен в резную вертикальную панель и выглядящую как глухая дверь. Дело в том, что кровати порой были рассчитаны на несколько человек, и благородный рыцарь, хозяин дома, побуждаемый братскими чувствами, вполне мог пригласить гостя разделить с ним ложе, а его собственная жена ложилась по другую сторону от него. Если обычай класть больных в больницах по несколько человек в одну постель, сохранившийся до XIX в., уже тогда, в XIII в., на взгляд некоторых наблюдателей представлялся проявлением грубой скаредности, то изначально он вовсе не выражал какого-то неуважения к больному.