Кровать, будь она большой или маленькой, ложем или кушеткой, обычно всегда имела тюфяк, оболочка которого могла быть набита как сеном, так и соломой. Поверх него лежали шерстяной или ватный матрац и, наконец, перина из перьев. Простыни делали из белой материи, но у людей небольшого или среднего состояния они обычно были цветными; точно так же, если бедняки довольствовались одеялами из тиртена (сорт дешевой шерстяной ткани), богачи укрывались одеялами из сукна и меха, поверх которых стелили еще стеганое одеяло, выкроенное по размеру постели и набитое ватой или пухом, равно как валик и подушка.
Рядом с кроватью была прикреплена горизонтальная перекладина, куда, ложась в постель, вешали одежду; в то же время штаны и рубаха оставались на человеке до последнего момента, и их засовывали под валик, служивший подушкой. Предметы туалета, все эти инструменты, притирания, пудры и мази, которыми пользовались дамы, раскладывались по коробкам и шкатулкам; нарядные одежды и запасы ценных тканей хранили в сундуках, в саквояжах, и в одном из них женщина часто держала вещи из узла, который принесла в приданое.
На верхних этажах деревянный пол защищал от холода, становясь, увы, прибежищем для насекомых-паразитов. На первом этаже земля была просто утрамбована или, в домах определенного ранга, вымощена плиткой; но если гостиные и парадные комнаты иногда обвешивали занавесями, широкими коврами, украшавшими их и делавшими стены не столь холодными, то никаких половиков обычно не было и землю покрывали, в зависимости от времени года, только свежей зеленью или сухой травой. Подобным образом комнаты устилали не только в Отель-Дье: так же делали в частных апартаментах, в тавернах, в церквах, в королевских покоях.
Кухня, столовая, спальни — все это, разумеется, во многих домах сводилось к одной-двух комнатам; например, в деревне, где при жилом доме обычно были подсобные постройки (borde и buiron) для хранения зерна, сена, сельскохозяйственных орудий и для содержания скота, само жилище едва ли было разделено на комнаты, и все жили в нем вместе среди самой различной мебели и предметов обихода, размещенных как придется. Помимо кухонной утвари и посуды, чаш, мисок и блюд, помимо стола и скамьи, в одной и той же комнате могли находиться кровать родителей и колыбель детей, выстланная хлебной мякиной, лохань для стирки белья, корыто, где купали мальчиков (где они могли бы вытянуться во весь рост), и ушат, где купали девочек (которым приходилось сидеть на корточках). Здесь же можно было увидеть предметы своеобразные: кольчугу, железную шляпу, палицу, заржавленный меч, старый щит, лук — оружие сельского жителя, используемое для защиты своей земли.
В большинстве домов одно и то же или почти одно и то же оборудование служило и для стряпни, и для обогрева. Если не говорить о замках или домах с достатком выше среднего, где кухни были отделены от остального жилища, то один и тот же камин с широким колпаком служил в домах одновременно кухонным очагом и убежищем от холода: к этому огню, на котором готовили еду, после обеда приходили погреться, сыграть при случае в шахматы или побеседовать. Когда кухню устраивали в отдельном помещении, тепло очага дарил хозяевам дома высокий и широкий камин, находящийся в большом зале, где принимали пищу; в нем всегда горели толстые и массивные поленья, и пламя его было аристократичным, поскольку сверкало забавы ради, не нагревая боков котелка или чайника. В комнатах камины были редкостью. Иногда, ложась, жгли срезанные молодые побеги. Днем как в больших домах, так и в церквах довольствовались передвижной жаровней, в которую насыпали раскаленный древесный уголь. Чтобы согревать руки при сидячих занятиях, использовали ручную грелку, представляющую собой наполненный углями шар, подвешенный к руке на цепочке.
В погожие солнечные дни в домах было светло. Окна держали открытыми, и свет свободно проникал в комнаты. Но когда погода прекращала быть милосердной и окна приходилось закрывать, положение дел менялось: стекол не было, витражи оставались редкостью и имелись лишь в церквях, и поэтому даже в богатых домах, за редкими исключениями, свет, очень слабый, проникал только сквозь листы легкого пергамента или еще хуже пропускавшего свет промасленного холста. Если прибегали к искусственному освещению, то, как и во всем остальном, его обилие или скудость зависели от состояния людей. Крестьянин, потревоженный ночью нападением лисицы на курятник или вынужденный встать с постели по любой другой причине, бросал, чтобы лучше видеть окружающее, пучок соломы в тлевший под золой огонь камина. Если он был сравнительно зажиточным, он зажигал сальную свечу: ведь свеча — вещь удобная. Для освещения годились и лампы, состоящие из плошки с одним или несколькими фитилями, в которые наливали масло, имевшие поддон для собирания вытекающих капель и набор цепочек или боковой крючок для подвешивания к потолку или к стене. Такие лампы, глиняные, стеклянные или металлические, использовались в домах; церкви освещали большие плоские люстры со множеством рожков, дававшие довольно много света, но встречались здесь и простые лампы, подвешенные специально для освещения того или иного угла помещения. Недостаток такого способа освещения — выделение черного дыма, от которого окружающие предметы покрывались копотью и было трудно дышать. Поэтому ему часто предпочитали сальные и восковые свечи. Сальные свечи делались из жира. В Париже их производили многие «свечники», ремесло которых предполагало не только торговлю в лавках, но и визиты к частным лицам, чтобы изготавливать свечи на дому из жира, запасы которого хозяйки собирали постепенно, пользуясь удобными случаями. Именно сальные свечи использовали бюргеры, а также учащиеся, которые проводили вечера, склонившись над книгой, освещенной узким кругом света от пляшущего огонька пламени.