Поняв, что ждать мать бесполезно, он позвонил Фандеру, и машина с шофером отвезла их к маленькой, скрытой от посторонних глаз церкви в пригороде Лас-Вегаса.
Все немногочисленные гости были уже там. В церкви, среди отца и братьев Тэлии, он заметил Дилана, который заговорщически подмигнул ему, наверняка вспомнив ту внезапную вспышку ревности, которая обуяла Аарона, когда Дилан намеренно долго целовал Тэлию, чтобы проверить свою догадку.
Аарон кивнул ему, словно подтверждая, что его кузен не ошибся в своем предположении, затем подошел к этой единственной группе гостей, состоявших исключительно из мужчин.
Церковь была нарядно украшена, и повсюду, где только можно, стояли живые цветы. Он удовлетворенно улыбнулся. Свадьба получилась дорогая, и все выглядело так, словно к ней готовились не один день, а, как и положено, несколько месяцев. Это стоило потраченных денег.
Отец Тэлии сказал ему, что кольца он передал перед самым отъездом в гостинице, и теперь одно находится у Фандера, а второе у него — отца, выдающего замуж единственную дочь, чья мать умерла, когда она была еще малюткой. Когда Аарон, согласно обычаю, собрался уйти в комнату для жениха, отец Тэлии шепнул ему, что вся троица — Тэлия, Кэрри и даже Дэнни — закрылись в комнате невесты, откуда иногда раздаются взрывы смеха.
Аарон немного позавидовал своей невесте и ее нервам: в отличие от нее, он волновался так, как никогда в своей жизни. Получив порцию одобрительных, поощрительных и сочувственных хлопков по плечу, он и Фандер, представляющий интересы жениха, также уединились.
В комнате Аарон еще раз придирчиво оглядел себя, но Дэниел был абсолютно прав, когда сказал, что костюм будет сидеть на нем как влитой. Так все в действительности и оказалось. Теперь можно было погадать, какого цвета платье будет на его невесте и, самое главное, когда она успела его купить?
Тэлия с Кэрри и Дэнни выехали раньше утром, и он, как и положено жениху, удалился, чтобы не видеть свадебного платья своей невесты, вместо этого устроив с мужской половиной импровизированный мальчишник. Это было сделано не для того, чтобы отпраздновать последние деньки на свободе. Скорее наоборот, ему не терпелось расстаться с этой свободой, которая причинила Тэлии так много горя. Это была также просто дань традиции.
До начала церемонии остались считанные минуты.
Фандер передал ему кольцо, но на вопрос, где и когда Тэлия купила платье, ответить не пожелал. По выражению его лица Аарон понял, что его партнеру по бизнесу об этом что-то известно, но эта новость вряд ли порадует жениха и его родственника. Надавить на него он не успел, потому что дверь распахнулась и в жениховскую комнату вошла его мать.
Не говоря ни слова, она протянула руку к Фандеру, и он безропотно, словно маленький мальчик, отдал ей кольцо. Бросив виноватый взгляд на Аарона, он вышел.
Никаких вопросов Аарон задать не успел, отметив только замкнутое лицо матери и сердито поджатые губы, когда раздались первые звуки органа. Тихо, но решительно, он попросил:
— Я очень рад, что ты приехала на мою свадьбу, мама, но если ты не изменишь выражение лица, я буду вынужден просить тебя покинуть церковь. Не хочу, чтобы что-нибудь или, тем более, кто-нибудь, испортил Тэлии этот день, — пояснил он.
Губы Роберты превратились в тонкую линию, но через две секунды ее лицо расслабилось, и она даже смогла слабо улыбнуться.
— Спасибо.
Он подал матери руку, и они вышли на середину церкви. Через несколько минут рядом остановилась Тэлия с отцом. Краем глаза Аарон заметил сияющее лицо своего сына, которому доверили нести фату.
Аарон во все глаза смотрел на женщину в небесно-голубом платье с букетом белых роз. Когда она откинула фату с лица, все окружающее перестало для него существовать. Он видел только свою невесту.
На щеках Тэлии выступил слабый румянец. Припухшие губы, напомнившие ему о том, как именно они встретили раннее утро, блестели, словно созревшие темные вишни на солнце. Когда он заглянул ей в глаза, у него сбилось дыхание. Чистые и прозрачные, как голубые воды горного озера, они лучились любовью и счастьем.
И через несколько минут эта женщина станет его женой!
Когда он вспомнил о теле, которое скрывал атлас ее платья, кровь запульсировала в висках, в горле пересохло.