— Но я вам сейчас покажу, как в том поезде провернули такой же фокус. Школьница Уинни, со светлыми косичками, в очках, с уродующей ее зубной пластинкой, идет в туалет. Через четверть часа она появляется в облике «броской девицы», как выражается детектив-инспектор Хирн. Прозрачные шелковые чулки, туфли на высоких каблуках, норковое манто скрывает школьную форму, на ее кудрях так называемая шляпка — вызывающий кусочек бархата, а лицо — о да, лицо… Румяна, помада, пудра, тушь для ресниц! Каково настоящее лицо этой быстро меняющейся актрисы? Наверное, одному Господу Богу это известно! Но вы, мадемуазель, вы сами часто видели, как неуклюжая школьница чудесным образом превращается в красивую и ухоженную дебютантку.
Мисс Поуп ахнула:
— Вы хотите сказать, что Уинни Кинг загримировалась под…
— Не Уинни Кинг, нет. Уинни похитили еще в Лондоне. Наша быстро меняющаяся актриса заняла ее место. Мисс Бершо никогда не видела Уинни Кинг; как она могла знать, что школьница с косичками и скобкой на зубах — это не Уинни Кинг? Пока все идет хорошо, но самозванка не может позволить себе явиться сюда, так как вы были знакомы с настоящей Уинни. Поэтому она исчезает в туалете и — бац! — выходит оттуда женой человека по имени Джим Эллиот, в чей паспорт вписана жена! Светлые косички, очки, грубая пластинка на зубах, хлопчатобумажные чулки — все это можно спрятать в укромном месте. Но от грубых, неизящных туфель и шляпки — этой жесткой английской шляпки — приходится как-то избавиться, и они летят в окно. Позже настоящую Уинни перевозят через пролив — никто не ищет больную, одурманенную девочку, которую везут из Англии во Францию, — и тихо высаживают на обочине шоссе. Если ее все время пичкали скополамином, она очень мало помнит о том, что произошло.
Мисс Поуп во все глаза смотрела на Пуаро.
— Но зачем? Какова причина такого бессмысленного маскарада? — спросила она.
— Багаж Уинни! — серьезно ответил Пуаро. — Эти люди хотели переправить контрабандой из Англии во Францию кое-какую вещь, ту, что искали все таможенники, — краденый товар. Но какое место может быть более безопасным, чем сундук школьницы? Вас все знают, мисс Поуп, ваше учебное заведение пользуется заслуженной известностью. На Северном вокзале сундуки мадемуазель маленьких пансионерок пропускают одним грузом. Это же широко известная школа мисс Поуп! А потом, после похищения, что может быть естественнее, чем послать за багажом девочки якобы представителя префектуры?
Эркюль Пуаро улыбнулся:
— Но, к счастью, в школе принято распаковывать сундуки по прибытии, и ваш подарок от Уинни вынули, — только это был не тот подарок, который Уинни уложила в Кранчестере.
Он подошел к ней.
— Вы отдали эту картину мне. Теперь смотрите: вы должны признать, что она не подходит для вашей школы для избранных.
Он протянул ей полотно. Словно по волшебству, Кранчестерский мост исчез. Вместо него на нем появилась античная сцена в темных, тусклых тонах.
— «Пояс Ипполиты», — тихо произнес Пуаро. — Ипполита отдает свой пояс Гераклу. Картина Рубенса. Великое произведение искусства — но все равно не вполне подходящее для вашей гостиной.
Мисс Поуп слегка покраснела.
Рука Ипполиты лежала на поясе — больше на ней ничего не было… У Геракла на одно плечо была небрежно наброшена шкура льва. Плоть Рубенса — богатая, чувственная плоть…
Мисс Поуп произнесла, взяв себя в руки:
— Прекрасное произведение искусства… И все равно, как вы говорите, следует принимать во внимание чувства родителей. У некоторых из них довольно ограниченные взгляды… если вы меня понимаете…
Как раз когда Пуаро выходил из дома, на него напали. Его окружила, взяла в кольцо толпа девочек, толстых, худых, темноволосых и светленьких.
— Mon Dieu! — пробормотал он. — Прямо нападение амазонок!
Высокая светловолосая девочка крикнула:
— Прошел слух…
Они подошли еще ближе. Эркюль Пуаро попал в окружение. Он исчез в море юных, энергичных женщин.
Двадцать пять звонких голосов разного тембра твердили одну и ту же примечательную фразу:
— Месье Пуаро, пожалуйста, распишитесь в моем альбоме для автографов!