Глава 4
Сергей Александрович Кочергин - мужчина очень основательный, вдумчивый и взрослый. В свои восемнадцать с половиной Сергей выглядит на двадцать пять, а внутренне ощущает себя вообще глубоко за сорок.
Сергей понимает, что это - аномалия. Подавляющее большинство мужчин, с которыми он знаком, морально взрослеют очень долго - лет на десять-пятнадцать позднее своих жен. А подавляющее большинство из этого подавляющего большинства умудряются и в зрелом возрасте оставаться детьми. Болезнь нации - инфантилизм.
Состарился Сергей за последние полтора года. До этого все было правильно: лениво ждал апреля, возвещавшего о семнадцатилетии, ездил обедать в клуб, читал хрестоматийных арабов в подлиннике, неспешно развивался по всем направлениям, не особо торопясь . Куда спешить? Жизнь коротка, всего не успеть - если надрываться в борьбе за место под солнцем, глазом моргнуть не успеешь, как она пролетит. Надо жить в свое удовольствие, наслаждаться каждой минутой, данной тебе свыше, тогда не обидно будет в глубокой старости за бездарно потраченное на глупую суету время.
Теперь все обстоит иначе. Жизнь действительно коротка, нужно успеть сделать как можно больше. И уж если суждено умереть молодым - то с максимальным эффектом...
Когда-то давно Сергей читал серию о пламенных революционерах. Они были пламенные, потому что горели на работе - не щадили себя, их пожирал всепоглощающий внутренний огонь справедливости. Так следовало из прочитанного.
Чуть позже, с приходом вседозволенности и поступлением на книжный рынок разнообразных новинок, Сергей прочел, что все эти пламенные - маньяки и психопаты. И горели они потому, что пожирало их изнутри разрушительное пламя сумасшествия. Горели они недолго - пламя-то разрушительное, - но за короткое время этого своего яркого термического процесса с упоением жгли всех подряд, кто оказывался в радиусе досягаемости. В итоге было чрезвычайно много трупов и санэпидемиологическая обстановка оставляла желать лучшего. Очень печальная история.
По возвращении из плена был достаточно длительный период психоэмоционального ступора. Двигаться, питаться, принимать душ, выходить из дома, хоть как-то общаться с людьми не было никакого желания. Хотелось сидеть в кресле, тупо смотреть в окно и побыстрее умереть, по возможности безболезненно.
Ступор вскоре миновал и на его место как-то вдруг, скачком, впрыгнуло то самое пресловутое горение, что отмечалось у пламенных. Теперь возникло желание все крушить и ломать, уничтожать все нерусское, с черными прическами и горными носами, в идеале хотелось обвешаться гранатами и с диким криком взорваться где-нибудь в изрядном скоплении этого всего нерусского.
Увы, гранат не было...
Мать нашла в себе силы организовать жесткий контроль за сыном. Пичкала его транквилизаторами, водила психолога, неусыпно следила за каждым шагом: беспокойство за судьбу ребенка оказалось сильнее личной душевной травмы. Матери наши двужильные, им природой отпущено вдвое больше того, чего недодали душевно слабым, глупым самцам...
Обкумаренного транками новопламенного посетила замечательная идея: для начала неплохо было бы убить отца. Неважно, что его использовали втемную23, подсовывая в качестве наживки юную плоть. Не устоял перед соблазном значит, виноват во всем. Идея так и осталась непретворенной: отец уже тогда был изгнан из дома, мать не желала жить с ним под одной крышей...
В те дни Сергей, привыкший анализировать свое мироощущение, с полным на то основанием считал, что потихонечку сходит с ума, и особенно отчетливо представлял себе, каково было этим самым революционерам. Несмотря на транквилизаторы, страшный внутренний огонь медленно жрал его бессмертную душу, выжигая в ней черные дыры, которым уже никогда не зарасти.
Пламенным начала века было хуже: транков у них не было. Зато был кокаин и морфин. Судя по Сергееву состоянию, без дополнительной химии тем пламенным товарищам обойтись никак не получалось. Иначе отчего бы так долго горели? Некоторые - по нескольку лет. Значит, что? Значит, ширялись.
- Надо попробовать ширяться, - решил Сергей в один из таких пустых апрельских вечеров, незадолго до своего дня рождения. - Лучше всего героин. Сильный кайф, моментальное привыкание, быстрая смерть...
Утренний прием валиума Сергей пропустил: спрятал за щекой, выпил водицы, когда мать вышла из его комнаты, выплюнул. Предстояла небольшая прогулка, для которой требовалась некоторая активность, а после валиума возникала сонливость и двигаться не хотелось.
Дождавшись, когда мать уйдет за покупками, Сергей прошвырнулся на угол Арбата и Староконюшенного, с ходу вычислив курьера, приобрел две дозы "геры" и вернулся домой.
А дома - сюрприз. Мать, Седой и Сыч. Эти лихие ребята целый месяц находились где-то в столице, решали вопрос с Концерном. Помнится, мать говорила, что, пока они здесь, им опасаться нечего.
Сергею на все опасения в те дни было глубоко плевать, но сюрприз был неприятный - предполагалось, что мать будет пару часов отсутствовать и за это время можно было попробовать разобраться с "герой".
- Зачем ты выходил?
Мать выглядела крайне напряженной, в глазах ее отчетливо читались страх и растерянность.
- Минутку, - Седой достал мобильник, ткнул номер и задал кому-то странный вопрос: - Контакты?
Выслушав ответ, Седой нехорошо цыкнул зубом, уложил мобильник в карман плаща и вдруг дернул Сергея за правую руку.
Рука безвольно выскользнула из кармана, зажатые в пальцах пакетики упал на пол.
- Новый этап, - сердито буркнул Седой, поднимая пакетики и рассматривая их на свет. - Руки!
- Что?
Смысл команды с первого раза понят не был. Сыч ухватил Сергея за руку, рывком закатал рукав.
- Что вы себе...
- Молчать! Вторую.
Локтевые сгибы юноши были чисты.
- Первая доза, - констатировал Седой, пряча героин в карман. Сдохнуть желаете, юноша?
- Не ваше дело! Вы что - "Скорая помощь"?
- Господи, Сережка... - губы матери затряслись, лицо исказила гримаса отчаяния. - Что же ты... Я для тебя... А ты...
- Ма - перестань! Это, в конце концов...
- Молчать! - грубо рявкнул Седой. - Сдохнуть желаешь - вперед. Хозяин - барин. Ты - здоровый, сильный мужик, почти готовый воин. Сила есть, ума палата, деньги есть. Можно бороться, можно решать любые проблемы. Но! Но ты хочешь жрать "дурь". Вперед! Мы скоро уедем, ты - сдохнешь. Мать останется одна. И вся эта нечисть останется - они только порадуются, что ты сдох. Хату вашу отберут, мать твою опять трахнут во все дыры...