Меня отвели обратно. Я спустился со стены по канату и пошёл к разрушенным воротам. На улице начал снова падать снег.
Я взял с мёртвого тела вражеский плащ и надел.
Лагерь восточного войска недалеко, около четырехсот шагов от последнего дома в деревне у крепости. Сейчас эти дома были похожи на огромные пустые пещеры. Жар, который исходил от крепости и убитых воинов пропал. На его место пришёл холод. Я снова почувствовал тьму, но куда мощнее той, что была на ферме.
Ноги сами повели к деревенской площади.
Боль, обида и ненависть исходила от трупов селян. Их согнали в центр и по одному закололи копьями. Они не виновны и не причиняли никому вред.
Тьма расступалась перед моим глазами и свист ветра заполнил всё пространство площади жалобным воем. Я чувствовал, что это был вой не ветра, а всех мёртвых жителей деревни.
На узкой улице мёртвый мальчик обнял мать и не смог отпустить. Их тела прижаты к стене. Убийца пронзил обоих
Я перестал чувствовать руки. Шаги перестали издавать шум. Впереди послышались голоса. Они обсуждали битву, которая сегодня произошла, я не понимал их языка, но знал о чём они говорят.
Топор, который взял в арсенале легко лёг в руку. Только сейчас заметил, что рука по локоть покрыта тьмой. Густая, словно живая она колыхалась и извивалась.
Побежал в сторону голосов. У угла сгоревшего трактира, увидел патруль. Они смотрели в сторону своего лагеря. Я запустил томагавк в полёт и он вонзился в спину одного солдата. Раздался хруст, и солдат рухнул в грязь. Свет факела ещё не мог дотянутся до меня, когда они обернулись. Три пары испуганных глаз вглядывались в непроглядную темноту.
Достал кинжал. Один солдат шептал другому, чтобы тот побежал в лагерь и сообщил о нападении, но его ноги тряслись, и он стоял неподвижно. Они обнажили мечи и, если бы не эта ледяная тьма, я бы испугался. Но тьма заставляла быть спокойным.
В следующий миг я помчался на них, один закричал и побежал в сторону. Двое других пытаются атаковать. От первого удара увернулся, а удар второго пришлось схватить рукой. Тьма не позволила лезвию порезать ладонь. Солдат потянул клинок на себя, но я его не отпускал и вонзил кинжал ему в шею.
Тёплая кровь хлынула на меня. Второй солдат закричал и ударил, но я прикрылся мёртвым, оттолкнул тело и отступил обратно во тьму.
Противник выкинул факел и сосредоточился.
В дали я услышал звон гонга, видимо их товарищ объявил о нападении.
Противник замешкался, когда услышал гонг. Резкий выпад и мой кинжал вонзается в его бок. Я зажимаю в руках шею солдата и вижу, как тьма постепенно проникает в него, чернеют глаза и передо мной проносятся воспоминания.
Вижу, как он, вместе с товарищами, загоняют людей на площадь. Как смеются и вспоминают родной город, рассказывают, как приятно окунуться в море. Их не волнует, что на площади убивают людей. Они идут дальше выполнять приказы.
Руки сильнее сжимают его шею.
Я вижу, как от него убегает мать с мальчиком. Как просят не убивать. Мальчик плачет и крепко обнимает мать. Убийца чувствует себя охотником. Добыча убегает, он догоняет. Копьё в порыве азарта само наносит удар по беззащитным людям. По крайней мере, этот человек думал, что убивает не он, а его копьё.
Отпускаю руки и тело падает в грязь. Слабый свет факела гаснет. Они будут искать и найдут это место, а пока главное добраться до алхимиков.
Мду на восток от крепости и вражеского лагеря, попробую обойти с тыла. Мимо прошёл патруль, когда свет факелов упал близко, испугался, что меня увидят, но снег и дождь усилился и они прошли мимо. Чем дальше уходил от места убийства, тем слабее ощущал власть тьмы. Этот чужой успокаивающий холод отступал. Стал снова видеть хуже в темноте и вернулась чувствительность рук.
Впереди показался ещё один патруль. Они напряжены и вместо троих солдат было шестеро. От тревоги войска усилили патрули.
Я притаился у небольшого дуба и накрылся плащом. Вражеские палатки и шатры в зоне видимости. Красный большой шатёр на окраине соседствовал с двумя маленькими палатками. Там суетились люди. Из дымохода красного шатра валил плотный белый дым и разрезал ночное небо. Идти к ним сейчас слишком опасно.