И вдруг она резко дёрнула меня за волосы!
– А-а-ай! – от неожиданности я снова закричал. Опять она причинила мне боль, когда я полностью доверился ей, наслаждаясь близостью!
– Зачем ты это делаешь?! – я резко отодвинулся от неё. Глаза Доминики странно сверкнули.
– Опять ты отрастил свои патлы! – хмыкнула девушка.
– Но это не повод их дёргать! – мною вдруг овладело дикое желание ответить тем же, и я быстро потянулся к её волосам... но был перехвачен железной рукой.
– Не смей меня трогать! – взгляд Доминики был страшен. Я испуганно отодвинулся... но она вдруг снова нежно обвила меня руками...
Я не заметил, как уснул.
На следующее утро я проснулся один – Доминика уже встала, и из кухни доносился её весёлый смех. Я оделся и подошёл к зеркалу, задумчиво глядя на распухшую нижнюю губу. Если бы не этот укус, то я счёл бы всё произошедшее ночью бредовым сном… Больно, чёрт возьми!
– Какая муха тебя укусила! – хохотнул Майк. Я покраснел, ощущая на себе странные взгляды… причём самым странным был взгляд Доминики! В итоге я закрылся в ванной.
– Давай там недолго! – в дверь стукнул Шеннон, – нам скоро на студию ехать.
«Волки» собирались в фургоне с гитарами, и я тоже захватил свой новенький «Хаммонд». За рулём на этот раз сидел Крис. Я прятал пострадавшую губу, слегка прикусывая её.
– Тебе дать послушать, что мы сегодня играем? – спросил Шеннон.
– Да, давай! – благодарно отозвалсяя, и Шеннон протянул мне свои наушники.
Это была типичная хард-рок композиция, где три электрогитары привычно сливались под кричащим голосом вокалиста. Я сразу выцепил слухом партию ритм-гитары – простые аккорды в бешеном ритме. Ага… D, Dm7, Em7, E9, Am7, A7, D… – и так по кругу. Припев немного изменял гармонию, и я снова запомнил последовательность аккордов. Дальше всё было понятно.
– Спасибо, – я протянул Шеннону наушники.
– Ты… всё запомнил? – лидер недоверчиво посмотрел на меня.
– Да.
– Песня называется «Ночной рок».
– Окей.
– Только это… – Шеннон смутился, – мы не одну её петь будем.
– Давай все.
– И ты запомнишь? Не запутаешься? – не верил лидер.
– Да, запомню. Нет, не запутаюсь.
Шеннон недоверчиво вернул мне наушники и стал включать песни одну за другой. Я сразу выхватывал ухом свою партию. Главное – не забыть названия песен. Шеннон включил мне шесть песен, и только последнюю композицию мне пришлось послушать два раза – там мой рифф постоянно менялся.
– Спасибо, – я вернул наушники лидеру. Шеннон всё ещё смотрел на меня с недоверием. Странно, почему он считал, что я не справлюсь?
Наконец, все собрались в студии – впервые я участвовал в студийной записи с группой. Мы сидели в маленькой тесной комнатке с поролоновыми стенами, на всех надели наушники, с потолка студии свисали причудливые микрофоны. Я сильно волновался, то и дело вытирая взмокшие ладони о рубашку. Солист задерживался.
– Может, прогоним один раз сопровождение? – неожиданно спросил Шеннон, с волнением посматривая на меня.
– Все-е-е-ем приве-е-ет! – в студию вбежал разбитной парень весь в пирсинге и с ирокезом, – Крапива Свободный Рокер готов, я снова с вами, всех люблю! Начинаем!
– Начнём с «Ночного рока»? – спросил продюсер.
– Разумеется!
Я бытро вспомнил нужные аккорды.
– Раз! Два! Три! Четыре! – все грянули!
Тут же всякое волнение ушло, я свободно играл свои аккорды, сменяя их один на другой. Звучало ровно так, как надо.
– Записано! – объявил продюсер, – молодцы, ребята, наконец-то нашли нормального ритм-гитариста! Кстати, а чего он без нот играет?
– Он всегда без нот играет, – ответил Шеннон.
– Странно, – продюсер озадаченно почесал нос. Крапива Свободный Рокер тоже в недоумении посмотрел на меня.
– А давайте «Конченую любовь!» – крикнул солист.
«Ага, значит: ти-ри-ти-ри-дам, ти-ри-ди-ри-ди-ри-дам, A7, D7, gm7, G, E9, A…» – сообразил я. Песня началась. Я легко чеканил свой ритм, вовремя переставляя пальцы на грифе. Рутина!
Так, буквально с одного дубля, были записаны все шесть песен. Лишь одну песню пришлось перезаписать из-за того, что Крапива дал петуха.