В остальном же вокруг царили скука да тишина. Никто из старых знакомых ни разу не заглянул ко мне – да и хотел ли я кого-либо видеть? Ни с кем у меня никогда не складывались особенно близкие отношения, я привык держать всех на расстоянии. Да и зачем мне друзья? Через третьих лиц я узнал, что в школе мне закрыли аттестат без экзаменов, но и без права поступления в колледж. Ну и ладно, не больно и надо! Ужасно не хватало гитары. Где она сейчас? Наверное, осталась в обломках моего старого дома…
Лишь к концу июня мне, наконец, сняли гипс, и я начал ходить – с тростью, осторожно ступая на повреждённую ногу. С каким наслаждением я шёл к любимому пляжу – никогда прежде я не думал, что могу быть таким счастливым, просто глядя на знакомые пальмы и любуясь океаном! Пусть даже я сейчас напоминал старика с тростью. Левая рука, с которой тоже сняли гипс, всё ещё болела. Я с тоской шевелил занемевшими пальцами – смогу ли я снова играть на гитаре так же хорошо, как раньше?
Мой любимый, уединённый пляж – бесконечная полоса прибоя, свежий бриз, пальмы на горизонте. Я тяжело опустился на жаркий песок, скидывая рубашку. Все мышцы ныли, нога болела. С тоской я посмотрел на свой телефон. Она всё не звонила и не писала… Я порой так уставал ждать от неё хоть какого-то ответа. И главное – совершенно непонятно, есть ли между нами что-то, или нет? Порой мне казалось, что в её фразах, интонациях, прикосновениях мелькает нечто большее… но это могло быть и обычное внимание к заболевшему товарищу. В конце концов, именно Дени нашла меня у дороги после злополучного прыжка – избитого, переломанного и жалкого. Она имела все основания беспокоиться обо мне.
Я ужасно устал – от своих чувств, от томительного ожидания и неопределённости. «Она слишком занята. Или не хочет лишний раз меня видеть, – с тоской думал я, – надо забыть о ней!»
Я начал напевать какую-то песенку – сначала тихо, в полголоса, потом запел чуть громче. Какое счастье, что рёбра, наконец, перестали болеть, и я снова мог дышать полной грудью! Я пытался вспоминать уроки Дени, но вдруг обнаружил, что мне это не нужно, тело само почувствовало, как нужно петь – спина распрямилась, плечи расправились, и голос полился свободно, как поток.
Если бы я знал, сколько мне ждать,
Я бы ждал тебя сто веков
Тысячу лет был бы ждать готов!
Если бы знал, что мне стоит ждать…
Я впервые придумывал мелодию для собственных стихов, и впервые они так ярко выражали мои чувства! Ласковый прибой нежно вторил мне, и я закрыл глаза. Казалось, весь мир перестал существовать…
Пока чьи-то тонкие пальцы не легли мне сзади на плечи.
Я резко обернулся – и случайно ударил её затылком по лицу! Дени вскрикнула, схватившись за нос. Как она тут оказалась?!
– Ох, прости, пожалуйста! – я в смятении кинулся к девушке, придерживая её, чтобы она не упала, – Боже, какой же я…
– Ничего страшного, – Дени виновато улыбнулась, – я ведь сама подкралась сзади, напугала тебя… Услышала тебя и решила послушать, как ты поёшь.
– Пугай меня так каждый день, ладно? – я сиял. Не дав ей упасть, я обнял её – и уже не мог отпустить.
– Сейчас ты пугаешь меня, – тихо сказала Дени.
– Прости, – я чуть ослабил объятия, но так и не смог их разомкнуть, – просто ты… просто я… так рад видеть тебя…
Это был невероятно неловкий, и в то же время счастливый момент. Дени стояла так близко – словно волшебная птица, которая внезапно села ко мне на руку, готовая в любой момент упорхнуть навсегда, и я боялся дышать, чтобы не вспугнуть её.
– Твоя песня была такая красивая – Дени неожиданно улыбнулась.
– Она про тебя! – я снова просиял, – хочешь, спою ещё?
И я снова запел – на этот раз тихо, лишь для неё. Я поразился, заметив, как моё пение действует на Дени – она вся обратилась в слух, закрыв глаза... И ошеломительное осознание накрыло меня – я тоже ей нравлюсь! Да, без сомнений! Я чувствовал её волнение в моих руках, её частое дыхание, видел, как быстро бьётся маленькая жилка на нежной шее... Окончательно потеряв голову, я шагнул ближе... и обрушился в счастье, найдя губами её губы...