Ну, хорошо хоть сказали, что это поджог, а не само от утюга загорелось! Отложив телефон, я с тоской рассматривал больничные стены и зелень за окном. Вот уже и Дени пострадала из-за меня. Только бы всё было хорошо с её ребёнком! Дед Фабиан безжалостно и методично осуществлял свои угрозы. Что дальше? Студия звукозаписи выставит Дени на улицу? Нет, чем скорее я покину Солеадо – тем лучше!
Я и не заметил, как опять заснул.
На следующий день надо было проведать Дени – узнав, где её палата, я пошёл туда…
Де пута мадре! В палате Дени творилось настоящее светопредставление – полиция, журналисты!.. Я заглянул туда, но меня тут же вытолкнули обратно. А секунду спустя (видимо, заметив меня) в коридор выскочила измученная Дени.
– Фернандо, спаси меня от них! – взмолилась она. Я сразу прижал её к себе и быстро повёл в технический закуток со швабрами.
– Ну, как ты? – тут же спросил я.
– У меня всё более-менее, – грустно ответила Дени.
– А Брайан?
– У него сильное отравление угарным газом. Его вчера весь день держали в реанимации.
Мы замолчали. Теперь оставалось надеяться, что угарный газ не успел причинить вред мозгу мальчика, но это покажет лишь время.
Внезапно Дени глянула на меня, и в полутьме я заметил, как её глаза снова наполнились слезами.
– Спасибо тебе! – она с жаром прижала меня к себе, – ты спас всех нас!..
«…правда, если бы не я, ничего бы не случилось!» – мелькнула горькая мысль.
– …пожалуйста, не уезжай!
– Что?
– Не бросай меня! – Дени лихорадочно вытирала слёзы, – я не смогу без тебя…
– Дени, нет, – я лишь качал головой, – это становится всё опаснее. Кто знает, что следующее выкинут Мартинесы? Хоть бы Брайен поправился!.. Нет, Дени, не уговаривай меня! – почти прокричал я, быстро выходя из подсобки.
Вскоре врач осмотрел меня и пришёл к выводу, что я достаточно здоров для выписки. И вот я собрал свои вещи – какие у меня были, и покинул стены больницы. От моей одежды всё ещё воняло гарью, меня даже в дрожь бросило от этого кисло-горького запаха беды. Вот я и свободен, как птица! Ни кола, ни двора, даже сменной одежды нет. И идти некуда.
– Фернандо Мартинес!
«Гонсалес!» – хотел было поправить я, но вместо этого лишь удивлённо вскинул брови – ко мне спешила та самая журналистка с острым взглядом.
– Я Синди Стронг, корреспондент газеты «Солеадо-Пророк». Вы не могли бы уделить мне минимум полчаса? Я хотела бы поговорить с вами о вашей семье.
Полчаса? Ого, немало!
– У меня нет семьи, – ответил я.
– Я имела ввиду семью Мартинес. Я веду большое журналистское расследование…
– Но ведь я не могу доказать ни единого слова! – я горько усмехнулся.
– Сейчас мне нужны ваши показания, доказательства мы собираем сами.
Хм, почему бы и нет?
Мы прошли в уютный парк неподалёку, где можно было укрыться в маленьких беседках. Синди тут же села напротив и достала диктофон.
– Подождите, – остановил я её, – какого рода расследование вы проводите, и почему вам вдруг понадобился я?
Синди глянула мне прямо в глаза. Диос мио[1], чего же пронзительный у неё взгляд!
– Мы давно подозреваем о связях семьи Мартинес с криминальными структурами, – заговорила она, – может, вам что-то об этом известно? Кроме того, вы вчера упомянули, что Рикардо Мартинес пытался отправить вас в психиатрическую больницу. Дело в том, что один наш корреспондент тоже недавно попал в такое учреждение после публикации некоторых материалов, компрометирующих эту семью. Мы подозреваем, что где-то в больнице у Мартинесов есть «свой человек», и мы хотим его найти.
Я аж присвистнул от изумления. Ого! Да у Мартинесов это, оказывается, система – упекать неугодных в дурдом! Выходит, не зря я тогда убежал – и «Скорая помощь» ехала вовсе не к дедушке! Вот же мьердас мальтидас! Этим людям нельзя верить никогда и ни в чём.
– Вы согласны рассказать всё, что вам известно? – спросила Синди Стронг, и когда я кивнул, нажала кнопку диктофона.