«Будто собачку хотят завести!» – мелькнуло в голове.
– А если я… откажусь?
Сеньоро усмехнулся:
– Не советую. Во-первых, это глупо. Куда ты сейчас подашься? Где будешь жить? Думаешь, все студии Лос-Анигоса прям жаждут уцепиться за ноунейма с гитарой? Знаешь, сколько здесь таких? Да и не каждое заведение пускает на свою сцену всех подряд. Ну, а во-вторых… ты здорово разозлил группировку Ганго-неро, да и наши парни злы на тебя. Ты, конечно, можешь идти, но подумай, как далеко ты уйдешь.
Понятно. Из мафии не уходят.
Позже я мучительно спрашивал себя – действительно ли мне тогда грозила такая большая опасность? Неужели они, и правда, убили бы меня, едва я их покинул? Или я просто струсил и позволил втянуть себя во всё это?
Сеньоро достал свой телефон, набрав чей-то номер.
– Отвези его на Лонг-стрит, – коротко приказал кому-то бандит.
Меня привезли и оставили в маленькой квартирке, в унылой, серой многоэтажке. Дверь сзади сразу же захлопнулась. Квартира состояла из небольшой кухни, спальни и ванной комнаты. Первым делом я кинулся в душ. Какое счастье! Я с остервенением тёр себя под струями воды, стараясь смыть всю ту дрянь, которая пристала ко мне в Лос-Анигосе! Если бы только вода могла это отмыть…
Наконец, я отключил воду и, обернувшись полотенцем, прошёл в спальню. Обстановка была максимально лаконична – двуспальная кровать, шкаф для одежды, гладкие шторы на окнах. Глянув на будильник у стены, я ужаснулся – три часа ночи! Я рухнул на кровать, в отчаянии сжимая голову, мой мозг гудел, как перегретый трансформатор. Всего сутки я в этом городе, а событий хватило бы на год вперёд! Навалилась жуткая усталость, но сон сбежал, как крыса с корабля, оставив меня на растерзание воспоминаниям. Банда мулатов. Погоня. Мотоцикл. Старик Джером, предлагавший мне ужин и ночлег – и он же, хрипящий под стойкой в луже собственной крови… Десяток автоматов, направленных на меня… Ааа, чёрт!!! За что мне всё это?! Я ворочался на широкой кровати, как угорь на сковороде, до боли сжимая волосы в надежде, что это хоть как-то отгонит страшные картинки из сознания…
Неожиданно в памяти всплыли мои старые знакомые и одноклассники из Солеадо. Мартин Пеппер, Твикки Марли, да даже кузен Адриан, мой ровесник – все они в этом году окончили школу одновременно со мной. Какая жизнь у них сейчас? Кто-то, не зная, чем заняться, наверняка живёт с родителями или, гонимый на работу, устраивается в какую-нибудь закусочную. Кто-то поступает в колледж – Адриан Мартинес уж точно поедет учиться в лучший университет! Словом, у всех спокойная, размеренная жизнь среди родных и друзей. И только меня жизнь ураганом оторвала, как лист от ветки, и швырнула сразу в девятибалльный шторм – выживай теперь, как хочешь! Почему у меня жизнь не как у всех?!
Лишь под утро я забылся тяжёлым, беспокойным сном.
* * *
– Воу, красавчик, да ты прям Адонис!
Я резко открыл глаза. Возле моей кровати стояла незнакомая девица, а я… так и заснул в одном полотенце, которое во сне, естественно, размоталось, и я теперь лежал совершено голый!
– Вышла вон отсюда, быстро! – зло крикнул я, кутаясь в плед. Девица, хмыкнув, медленно развернулась и прошествовала на кухню.
Я был очень зол. Ни черта не выспался, к тому же – какого дьявола по моей спальне шастают незнакомцы?! Быстро натянул какую-то одежду, прошел в кухню.
– Кто ты такая и что здесь делаешь?! – резко спросил я.
Девица усмехнулась.
– Вообще-то я к тебе по делу, и я не виновата, что ты спишь до двенадцати дня… без одежды. Может, всё же познакомимся, и ты нальёшь мне чаю?
Я немного смутился. Наверное, зря вспылил, хотя… в любом случае, незнакомка с утра в спальне – это малоприятно.
– Фернандо, – я поставил на стол две горячие чашки.
– Доминика, – девица осторожно взяла чашку своими тонкими острыми пальчиками, – и не смей называть меня Никой, я это терпеть не могу.
Я усмехнулся – дерзкая девочка. Вся она состояла из драматичных контрастов – белоснежная кожа и иссиня-чёрные волосы, мотоциклетная косуха, а под ней – кружевное короткое платье из слоёв чёрной ажурной ткани. Длинные стройные ноги в высоченных сапогах, заострённое лицо, глаза с хищным прищуром… Она казалась опасной, как бритва.