Я медленно пошёл, спотыкаясь и чертыхаясь про себя. Даниэла была так близко, я чувствовал её тепло, запах её духов… Сто процентов, она затеяла это специально! Наконец, мы остановились.
– Всё, можно смотреть! – сказала девушка, разжимая руки… и я ахнул. Да, оно того реально стоило!
Мы стояли на широкой смотровой площадке, на самой вершине огромной горы, и весь Лос-Анигос лежал перед нами как ладони, сверкая в лучах заходящего солнца. Стеклянные небоскрёбы горели словно факелы, золотом поблескивал огромный шатёр киностудии, всё мерцало и подрагивало в золотистом мареве, будто мираж…
– Красиво, правда? – спросила девушка.
– Да, очень! – я был действительно поражён.
– Сыграй мне что-нибудь, и спой! Пожалуйста!
Да, от такой красоты грех не запеть! Я накинул на плечи гитару…
Даниэла, как всегда, не спускала с меня восхищённых глаз.
– Ты мой Орфей! – воскликнула она, когда я закончил играть, – давай я буду твоей Эвридикой!
– Какой ещё Орфей?! Какая Эвридика?! – я тяжко вздохнул.
– Ты не знаешь эту легенду?..
– Дани, я давно уже понял, что я недалёкий неуч!
– Ну, зачем ты так! – воскликнула Даниэла, – давай я тебе расскажу её! Орфей – лучший в мире певец, и Эвридика – его любимая жена. Однажды её кусает змея, и она умирает, а Орфей своим пением уговаривает богов, чтобы те позволили ему вернуть Эвридику из царства мёртвых…
– То есть, тебя сейчас должна укусить змея? – я едко усмехнулся, – тогда твой папа точно отправит меня в царство мёртвых, и даже не спросит, хочу ли я тебя оттуда доставать!..
– Фернандо! Не надо так!..
– А как надо?! – я уже терял терпение, – ты второй день бегаешь за мной! Что ты от меня хочешь?!
Даниэла молчала, словно я ударил её по лицу.
– Позволь тебе напомнить, Дани, ты – помолвлена! – продолжал я, – мне вообще нельзя даже смотреть в твою сторону!..
Ответом вдруг стал горький, отчаянный плач. И что теперь делать? Вот же я влип!..
Я в изнеможении опустился на скамейку.
– Что ты знаешь про проклятую помолвку?! – неожиданно сквозь слёзы спросила Даниэла, – что ты вообще знаешь?!
– А что я должен знать? – устало спросил я в ответ.
– Мой папочка всегда решает только свои проблемы! – в голосе девушки неожиданно прорвалась злость, – у него везде «деловые партнёры», даже в семье! Семья Бальзани нужна ему, так же, как и он нужен этой семейке! Бальзани разорены, они в двух шагах от банкротства, деньги моего папочки решат все их проблемы! А мой папа, в свою очередь, через бизнес Бальзани отмоет кучу зелени! – голос Даниэлы дрожал от ярости.
– И что? Для этого обязательно выдавать тебя замуж за этого… как его?..
– Да, обязательно! – Даниэла вся тряслась мелкой дрожью, – я и их сынок – это гарант, что никто никого не кинет! Понимаешь Фернандо, я – просто залог!!! Как дом или машина, которую закладывают в банк под бизнес!!! А я!.. Я хочу жить! Хочу любить!..
И Даниэла рухнула на скамейку, сотрясаясь от рыданий.
Я не знал, что и сказать.
– Ты… – неожиданно снова заговорила она сквозь слёзы, – ты – первый, с кем я захотела общаться… Когда ты спел ту песню… я поняла, что ты поймёшь меня!.. Ты ведь тоже одинокий, как и я, верно?..
Да. Всё верно. Я тоже одинок. И я тоже всю жизнь жил в роскоши, как птица в золотой клетке…
Но это не отменяет тот факт, что меня закатают в бетон, если я хоть пальцем трону Даниэлу.
– Он тебя не убьёт, – словно прочитав мои мысли, сказала вдруг Дани, – знаешь, в каком он восторге от твоей музыки? Убить тебя для него всё равно, что пойти и свернуть шею своему лучшему соловью – он никогда этого не сделает. К тому же, ты бы знал, как Бальзани мечтают добраться до его денег! Поверь, сделка состоится, что бы я ни сделала, с кем бы я ни была!.. Им плевать на меня, им нужны только деньги!
На площадке совсем стемнело, и с заходом солнца в горах быстро холодало. Даниэла понемногу успокоилась.
– Ладно, – она взяла себя в руки, – поехали домой!
Мы сдержанно расстались. Войдя в квартиру, я с тоской повалился на кровать. Почему же всё так сложно в этой жизни?! Мне было искренне жаль Даниэлу, но я не собирался идти ей навстречу по многим причинам… Да и слова девушки о том, что старый мафиози, якобы, меня не убьёт, звучали совершенно не убедительно.