– О, здравствуйте! – женщина приятно удивилась, завидев меня, – проходите, пожалуйста. Не обращайте внимания на манеры моей Моники, она вечно несёт всякую чушь…
– Я несу только себя по жизни! – торжественно крикнула спасательница, плюхаясь на цветастый диван.
Я смущённо прошёл к кухонному столу, куда меня пригласила хозяйка дома.
– Я – Глория Строцци, – представилась хозяйка, – вы, может, слышали про меня?
Я покачал головой.
– Как?! Ты не слышал про Глорию Строцци?! – крикнула Моника, закидывая ноги на спинку дивана, – это же надежда мирового авангардного искусства!
– Моника, перестань! – нахмурились женщина, – а вас как зовут?
– Фернандо, – просто представился я.
– Бессаме, месса ме му-учо-о! – запела Моника, свесив голову вниз с дивана.
– С ней часто такое бывает? – усмехнулся я.
– Периодически, – лукаво улыбнулась в ответ Глория.
– Ладно, оставлю вас наедине с искусством! Мне надо в спортзал! – с этими словами Моника соскочила с дивана и побежала наверх.
Тем временем Глория налила в чашку какой-то невероятно ароматный чай, затем достала из холодильника коробку с кремовыми пирожными и поставила всё это передо мной.
– Угощайтесь! – тепло сказала она, – вы таких вкусностей больше нигде не попробуете, всё это делает моя семья. Эти ароматные чаи начала составлять ещё моя прабабушка со стороны мамы. А пирожные – семейный рецепт моего деда-кондитера по линии отца. У нас есть даже своя пекарня в городе, называется "К чаю", и у нас покупают даже знаменитости! Попробуйте, не пожалеете!
Я равнодушно смотрел на разложенные угощения. Уже который день мне не хотелось ни есть, ни пить, но отказать хозяйке в таком гостеприимстве было неловко. Взяв ложечку, я осторожно отщипнул кусочек пирожного и положил его в рот. Да, пирожное таяло во рту, оставляя потрясающее послевкусие, но… я не больше смог съесть ни кусочка.
– Попробуйте чай, – сказала Глория, – конкретно этот успокаивает, но у нас есть и другие чаи – бодрящие, и те, что способны настроить на творческий лад.
А вот чай вдруг оказал невероятное воздействие – расслабляющее, согревающее. Я с наслаждением пил его мелкими глотками. Поразительно, мне казалось, что уже ничто не сможет принести облегчения!..
– Ну что, пойдём, покажу твою комнату? – просто сказала Глория. Я смущённо опустил глаза.
– Честное слово, я постараюсь как можно быстрее найти себе жильё…
– А к чему спешка? – удивилась Глория, – живи, сколько пожелаешь. Работу мы тебе найдём – моим родителям в кондитерскую снова требуется курьер и фасовщик чая. Или можешь помогать Монике – она ведёт спортивные занятия для детей, и ей всегда требуются помощники. А когда поймёшь, что встал на ноги и знаешь, куда двигаться – пойдёшь своей дорогой. У нас часто живут горемыки вроде тебя – не понимаю, где Моника вас находит. Я называю наш маленький домик «жилище вдохновения», здесь мы все находим вдохновение, каждый своё. Единственные условия – работать, не пить запоем и не воровать. Этого мы не прощаем. А в остальном – оставайся и живи, сколько хочешь.
Я не верил собственным ушам. А какое красивое название у этого дома – «Жилище вдохновения»! Моя маленькая комнатка под крышей с покатым потолком вмещала всё самое необходимое, а большое окно возле кровати смотрело на океан. Океан – вот чего мне так не хватало! Я ужасно скучал по Солеадо…
Глория ушла, прикрыв дверь и оставив меня одного. Океан за окном переливался всеми оттенками жемчужно-серых и сиреневых тонов, недалеко от берега ходили под парусами редкие виндсёрферы. Впервые на мою душу опустилось некое подобие покоя. И хотя грудь по-прежнему жгло от горя, и жуткая тоска держала меня, словно в тисках, однако было ощущение, что на глубокую кровоточащую рану положили капельку лечебного бальзама.
Позже, оглядываясь назад, я ужасался, до какой степени боли и отчаяния я дошёл, чтобы с такой решимостью и даже радостью принять решение уйти из жизни! Причём, в последние секунды агонии, когда большинство самоубийц начинают лихорадочно цепляться за жизнь, я продолжал хотеть смерти…
Да, если бы не Моника, я бы точно ушёл.