— Но какими же сложнейшими инстинктами должны обладать животные, строящие из своих тел такой инструмент?
— Не обязательно. Может быть, при его сооружении многократно шёл в дело один и тот же принцип. Впрочем, и земные насекомые наделены бывают весьма замечательными инстинктами, а тут к силам естественного отбора добавлен разум биогеоценоза, располагающего для исполнения своих целей миллионами лет и властью умерщвлять всякий вид, им не способствующий.
— Всё-таки я не очень понимаю, почему утопление в геле животных, подманиваемых музыкой, губило весь лесной биоценоз?
— Видишь ли, биогеоценоз — это система, в которой все части более или менее уравновешены. Лишаясь травоядных, лесной биогеоценоз зарастал сорными травами, отчего деревья сохли. А чтобы окончательно истребить лес, известковый биогеоценоз возводил над ним ракушечные своды. За отсутствием копытных животных, их теперь некому было разваливать. Я думаю, что потом эти своды разрушались кораллоподобными кустами, ведь именно ими в конце концов зарастало всё пространство. А где мы видели окаменелый лес, там нашествие багровых кустов было упреждено наползшей туманностью. Она разом удушила всё живое.
— Как ты думаешь, почему всё-таки окаменевшие деревья не сохранились возле куполов, а только под ними?
— Должно быть, купола их как-то защищали…
Прилив, как и предполагалось, смыл корабль в океан. Дождавшись этого, космонавты, пустив в действие три кислородно-дейтериевые ракеты, дали кораблю первичный ход на круговую орбиту.
Глядя в телескоп на Эвлимену, Волков заметил странные волнистые линии по белому полю, похожие на борозды грампластинки под увеличительным стеклом, и показал их Иванникову. Тот шутя заметил, что они могут оказаться музыкальными записями, сделанными в пластах мела известковым биогеоценозом — «этим окаменевшим разбойником». Иванников сделал несколько снимков, и корабль, ожегши планету лучом, направился к Пятнадцатой станции.