В конце концов, я выползла из-за барной стойки и направилась к выходу на посадку. К моему облегчению, я обнаружила, что суматоха немного улеглась, и толпа в зоне ожидания рассосалась. К этому моменту большинство пассажиров уехали, устав ждать.
Никто больше не спорил, чтобы урвать себе билет. Даже тот сексуальный красавчик, который повел себя, как полный засранец, когда дело коснулось оставшегося зарезервированного места. Мы все просто стояли в очереди, чтобы сесть на самолет, уставившись в экраны смартфонов и с завистью рассматривая фотографии в Фейсбуке, на которых красовались зефир, горячее какао и малыши в очаровательных пижамах, дожидающиеся подарков.
Может, следующее Рождество будет иным. Вдруг в следующем году рядом со мной окажется тот, кто будет заботиться обо мне, решив разделить со мной свою жизнь. Возможно, в следующее Рождество у меня будет, наконец, та жизнь, о которой я всегда мечтала.
Потому что сейчас у меня было совсем не то, о чем я грезила пару лет назад, учась в колледже.
Взойдя на борт самолета, я убрала ручную кладь и нашла свое место возле окна. Прежде чем засунуть сумочку себе под ноги, я достала свою электронную книжку и продолжила чтение с того места, на котором остановилась.
Снежинки. Поцелуи. Омела.
Я вздохнула.
– Да ты издеваешься надо мной.
Подняв взгляд, я заметила сексуального, но всегда готового спорить мужчину, который посмотрел на свой посадочный талон, а потом опять на номер места. Затем он покачал головой и сел через одно кресло от меня.
Ну конечно, сегодня просто мой день.
Я улыбнулась – очень натянуто – и вновь посмотрела на экран книжки, решив ничего не отвечать на его реплику.
Он носил бороду, напоминающую мне о мужчинах гор, про которых я только что читала, и был одет во фланелевую рубашку, рукава которой были закатаны, открывая извивающиеся татуировки, покрывающие его руки. Все это меня даже возбуждало. И да, вызывало какое-то волнение в животе. А кроме всего прочего, меня переполняло внезапное желание уткнуться лицом ему в грудь и глубоко вдохнуть его аромат, чтобы узнать, пах ли мужчина свежим воздухом, сосной и дровами.
Это было смешно.
Этот незнакомец не был сжимающим в руках топор мужчиной гор, о котором я читала, а просто человеком, цепляющимся за свою обиду.
На меня.
Он, должно быть, тоже решил не обращать на меня внимания, судя по тому, что даже не бросил и мимолетного взгляда в мою сторону. Он просто уселся и достал бумажную книгу. Классика.
Он читал «Рождественскую песнь»[5].
О, да ладно. Это же так чертовски сексуально – читать нечто подобное в канун Рождества.
Но он не был сексуальным. Этот парень хотел, чтобы служащая аэропорта пососала его леденец.
Это были его слова, не мои.
Стоило только мне подумать о том, что посадка на самолет была окончена, как на борт взошла мать с кричащими детьми.
– Простите. Тимми, иди сюда. И шагом, пожалуйста. Не беги, – женщина покачала головой, прижимая одного младенца к груди, в то время как пятилетний мальчик бежал перед ней по проходу.
Мне стало ужасно жаль бедняжку, все это лишь еще раз указало мне на то, какой эгоцентричной стервой я сегодня была.
Весь день я думала только о себе, и о том, как же непросто путешествовать в канун Рождества. Но теперь передо мной оказалась эта женщина с двумя детьми, и она была совершенно одна.
У таинственного лесоруба, должно быть, возникли похожие мысли, потому что наши взгляды встретились, и мы обменялись улыбками, словно оба вдруг внезапно поняли, что нам-то на самом деле фактически не на что было жаловаться.
Женщина покачала головой, разглядывая свободное место, когда она, наконец, поймала Тимми.
– Извините, – нахмурилась она. – Возможно ли попросить вас пересесть, чтобы мой сын смог занять место у прохода? Я сама буду вот тут, на другой стороне. Он никогда до этого не летал.
– Конечно, не переживайте, – мужчина подхватил свои вещи и передвинулся на сиденье рядом со мной. Он улыбнулся женщине, которая казалась более расслабленной, пока помогала сыну сесть и пристегнуться, прежде чем занять свое место.
Чуть позже, когда самолет уже был в воздухе, я случайно задела сидящего рядом мужчину локтем.
– Твою мать. Прости, – произнесла я. – Просто тут места маловато.
– Все еще хочешь подраться, да? – пошутил он с улыбкой на губах, а затем заложил страницу в книге и посмотрел на меня.
– Я покончила с драками, – выдохнула я, качая головой и пробегая пальцами по волосам. – Просто сегодня выдался непростой денек. И я сознаю, что вела себя довольно гадко.
– Я тоже. Но это ведь Рождество, да? И, черт подери, последнее, что кому-либо нужно – препираться во время, которое должно считаться самым радостным во всем году.
– Знаю, я вела себя глупо, – призналась я. – Этот день был просто ужасен, и я была на взводе! Но теперь понимаю, что на самом деле все не так уж и плохо. Я сидела в теплом аэропорту, пила охлажденное вино и читала книгу. В мире есть вещи и пострашнее.
– Твою мать, да, – кивнул мужчина головой. – Если посмотреть в масштабе Вселенной, скулить нам не о чем.
Женщина с двумя детьми наклонилась и зарычала на нас. Ее дружелюбный настрой полностью испарился.
– Следите за языком, здесь дети.
Загадочный парень и я – оба подняли брови и принялись нервно извиняться.
– Думаю, моя манера речи не подходит для детских ушей, – сказал он.
– Как и моя. Клянусь, я произношу «черт подери» каждые... – женщина напротив приподняла бровь, встречаясь со мной взглядом. – Простите, – сказала я, прикусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. – Это было ужасно неуместно, – сказала я мужчине.
– Думаю, нам нужно кодовое слово для обозначения ругательств.
– Согласна. Что-то радостное.
– Но не леденец, – сказал он, заставив меня рассмеяться.
– И не колени Санты.
– Как насчет Рождества? – пожал он плечами. – Подойдет?
– Рождество – это идеально.
– Тогда, о прекрасного Рождества, этот день был ужасно длинным. Нам нужно выпить.
– О, наисчастливейшее Рождество, я знаю, – простонала я. – Я еле-еле ушла сегодня с работы, мою квартиру заперли, оставив меня в коридоре, и мой полет отменили.
– А я открываю бар через неделю и продал не более двух дюжин билетов на торжественное открытие, которое пройдет во время вечеринки в канун Нового года. Твое же счастливое Рождество.
Мы говорили о его баре и моей степени в области связей с общественностью. У меня в голове моментально возникли сотни идей для успешной раскрутки его заведения, но я пыталась не слишком вываливать всех их на парня. Вскоре мы уже спокойно болтали о нашей жизни в Сиэтле, и обнаружили, что живем всего в паре кварталов друг от друга.
Я не могла перестать думать о том, что чем больше он говорил, тем более милым казался. У него была ямочка на правой щеке, яркие голубые глаза – глаза, которые периодически застывали на глубоком декольте кофты, которую я надела. В какой-то момент наши ладони переплелись, и мы оба нервно рассмеялись.
– Что ты читала? – спросил он.
Я рассказала про роман о мужчине гор, и он улыбнулся, совершенно не пытаясь меня судить, что невероятно удивляло.
– Значит, тебе нравится подобный грубоватый и суровый тип мужчин? – спросил он.
Я улыбнулась в ответ.