— А что если сделать рекламу? — спросила Вика, — Или как называется в народе «продакт плейсмент.»
— Да я уже разнёс по всему интернету «вирусное» объявление: «Экспериментальный блокбастер, съёмки которого проходят в одной из деревень, и проводятся слесарем и студенткой, ищет рекламодателей для лёгкого ненавящивого вплетения в сюжет их фирмы, брэнда, их самих.» Но пока никто не заинтересовался.
— Ещё бы, — рассмеялась Сторожкина.
Позже Вика нашла объявление в газете. Некий в прошлом театрал, точнее художественный руководитель проводит занятия на дому для студентов, аспирантов, начинающих актеров и тому подобной братии.
— Дорого просит?
— Прилично, но если хватит денег, будем договариваться.
Следующим утром, Максим вышел на остановку, бледный и завалящий.
— Ты чё то никакой, да парень?
— Вик, все норм, просто вчера посещал слишком энергичное и не диетичное застолье.
Автобус двигался в областной центр. День слишком прохладный для лета, но желанный для любой другой части года.
По дороге в архивах интернета, выяснилось — худрук был при должности 17 лет, а потом уволен из театра по скандальным основаниям, каким конкретно разыскать не удалось…
Отзывов получивших пальмовую ветвь, после занятий тоже не нашлось.
— Мы не попадем в триллер?
— Не знаю, ты бы сам навёл справки, до дороги…
— Которая улица, Макс?
— Не помню.
— Как говорила актриса Ингрид Бергман «Счастье это хорошее здоровье и плохая память.»
— У меня походу ни того ни другого!
Старый дом, «1954» год для большей доходчивости, выложен, контрастирует кирпичами на стене. Престижный для своей постройки, для последующих эпох — размытой полуэлитности. Крутые лестницы. Лёгкий шорох сверху.
— А с каких пор Макс стал седым? — заметила перевоплощение Вика.
Максим тревожно провел рукой по причёске. Ладонь побелела.
— Это штукатурка наверное откуда-то…
Лифт, с кованой дверью. И зерцалом.
— Отражаюсь то не я!
— Просто зеркало заплыло от времени, плюс ты отекший сегодня…
Решили пойти пешком.
— Вдруг мы уедем не на тот этаж, на чердак, в преисподнюю?
Постучав в дверь на пятом этаже, они услышали странный бас.
«С какех коров Мексм стал злым»
«Эта штука турка откуда»
— Кто-то перевирает, то что мы недавно говорили на первом, — догадалась Вика.
— Мне это не нравится, такой страхонагнетательный голос ещё!
Снова стук в дверь. Только отчаяннее, громче, решительнее. Его услышали.
Лунов рассматривал награды, статуэтки на круглом столе, миниатюрную копию Стоунхенджа.
— Все добро мне надарили, когда был при делах — театром заправлял, сейчас только бумажки презентуют- худрук похвастался, шумно перелистывая купюры, сложенные веером, сбиваясь со счета.
— Мы снимаем кино. Доделать его надо к фестивалю — цейтнот. Заявка уже подана и принята… Знаний нет, актеров тоже, есть только две видеокамеры, бесплатный софт для монтажа и продюсер.
— Уже хорошо, а в каких проектах продюсер принимал участие, если не секрет, какой бюджет?
— Снимался в 90х интервью, которое постеснялись выпускать в эфир… А бюджет: умножьте ваш гонорар на 4.
— Как ни странно в скромном бюджете находятся свои преимущества — меньше шансов, что он обанкротит. Но вообще я бы конечно не сделал бы ставку на ваш успех…
Понимая — карты и преимущества не козырные, Сторожкина решила идти нестандартными путями.
— А у вас сохранилось какое-нибудь влияние на культурные сферы?
— У меня не те связи, а у вас не тот бюджет. Но я поговорю кое с кем, замолвлю за вас слово. Аккуратно попрошу, что бы не попало в прессу.
Лунов и без того не слишком энергичный, а в жаркой и пыльной комнате его совсем развезло. Сквозь неяркий свет сложно разобраться где статуэтка, бюро, а где деятель культуры.
— Что ты вялый, — заговорила статуэтка голосом Вики.
— Может вдруг подарить твоему другу ловушку для снов? — сказала восковая фигура худрука.
— А зачем этот гаджет?
— Сам не знаю, знакомый привез. Из командировки! За неделю до того, как он же занял мою должность…
— Да, не, лучше на балкон выйду, ничего? — Максим чувствовал себя как деревянная кукла из театра.
— Да, только уже несколько лет им не пользовался, а значит колобродьте и фланируйте по нему аккуратнее и смотрите, что бы комнатный Амальфи не вылетел.
— А кто это?!!
— Сейчас увидите.
Со стороны подоконника запрыгали неестественно крупные лимоны.
Вышедший в солнечный свет Лунов смотрелся как будто на советской агитации трезвого образа жизни. Как антипример.