Сейчас она брела по пустынной темной улице. Поселок словно вымер, так было тихо. Многие дома частного сектора смотрели на дорогу забитыми досками окнами или вообще пустыми черными дырами. Хотела завернуть во двор к некогда известному на весь край машинисту трелевочного трактора, многолетнему передовику леспромхоза Федору Терентьевичу Силантьеву, но в последний момент вспомнила, что он еще несколько месяцев назад выставил дом на продажу.
Когда леспромхоз ликвидировали, он какое-то время поработал на тракторе при ферме. Но вскоре и ферма прекратила существование. Все ценное оборудование люди быстро растащили по домам, остальное сдали на металлолом. Трактор Федор Терентьевич загнал к себе во двор. А ей тогда сказал:
--Сохраню. Может, когда-нибудь пригодится.
Пыталась вспомнить, кому он его передал уезжая. Говорил, но она слушала невнимательно. Вот кто ей сейчас помог бы! Не только работящий, но и безотказный был мужик.
Стала думать, к кому еще можно обратиться за помощью вытянуть увязшую в колее машину. Перебрала в уме несколько фамилий. Но тут же с досадой вспоминала, что и они все поуезжали. Некоторые из тех, кто раньше работал на лесопилке, просили ее похлопотать, чтобы им выделили делянку в аренду. Хотели организовать свое небольшое производство. Кедровая древесина одна из самых ценных для производства мебели. А уж дома какие получались - любо-дорого посмотреть! Жить в таких одно удовольствие. В них особый микроклимат и энергетика. Но ей в краевом центре отказали, и она смирилась, не стала стучаться в двери кабинетов более высоких начальников. Потом нечто подобное повторилось, когда несколько работников фермы хотели объединиться в артель. Они просили посодействовать, чтобы им передали в пользование ферму и вспомогательные постройки. И снова дело застопорилось из-за бюрократических препонов. Да чего теперь греха таить, она и сама не очень старалась.
И люди стали уезжать. А с закрытием школы отъезд стал массовым. Если же еще закроют и ФАП, лишат людей связи, то поселок будет обречен, ему ничего не останется как умирать.
Противоречивые чувства гнетущим грузом ложились на душу, порождали все новые невеселые мысли. Попкова была уже зрелым специалистом с солидным производственным стажем, когда возглавила поселение. Перед выборами побывала почти во всех домах. Усердно записывала все наказы, которые давали люди. Обеспечить дровами, отремонтировать дороги, построить новый детский сад и много еще чего другого. Особо все просили провести в поселок газ. Магистральный газопровод проходил почти рядом. По нему качали и продолжают качать газ за границу, а до своих людей газ так и не дошел. Сколько раз она поднимала этот вопрос на партийных съездах, в администрации края, - не счесть. И каждый раз партийные боссы с высоких трибун обещали решить этот и многие другие вопросы. Но выборы проходили, и все обещания забывались. Единственный вопрос, который ей удалось решить, это наладить подвоз дров одиноким старикам.
Почему же тогда люди за нее голосовали много лет? Может, потому что не воровала? И жильё не торопилась менять на лучшее. Не хапала, как другие большие и малые начальники. Продолжала жить в своем доме, доставшимся ей от родителей.
Не побежала выбивать себе жильё даже, когда любимый ею мужчина на предложение жить вместе, с издевкой сказал:
--Ты шутишь! Предлагаешь в эту каморку мне переехать с детьми?
Конечно, никакой каморкой ее дом не был. Три комнаты, веранда, летняя кухня, своя баня, хороший приусадебный участок. Понимала, что мужчина не хотел бить по самому больному месту, по главной причине, из-за которой их отношения не могли перерасти в настоящую семью, - ее бездетность.
И уж, конечно, не потому люди голосовали за нее, что со всеми односельчанами у нее были ровные отношения, со всеми была приветливой, внимательной. Этого мало, чтобы доверять ей жизнь поселка ? По сути, благополучие своей жизни. Все, скорее всего, значительно проще. Дело вовсе не в доверии. Люди просто поняли: от нее мало что зависит. Может даже ничего не зависит. Власть где-то там, далеко. Как и деньги, которые она распределяет. А жизнь за окнами кабинетов мало кого из чиновников интересует. Их личное благополучие от людей за МКАДом никак не зависит. Скажут друг другу перед телекамерой несколько слов о необходимости заботиться о населении, а потом снова разбегаются по своим кабинетам. И мысли у них совсем уже другие, все больше личного свойства.
Вот и у нее с чего такие тяжелые мысли появились? Ну, конечно же, о себе любимой озаботилась. И все же надо что-то решать! Надо собрать людей и откровенно поговорить о перспективах поселка. Но это уже завтра. Машина постоит до утра, ничего с ней не сделается, решила она и свернула в проулок, ведущий к ее дому.
* * *
Проснувшись, Михаил еще какое-то время лежал неподвижно, прислушиваясь. Сквозь дыры в своем укрытии он увидел, что солнечные лучи уже позолотили верхушки деревьев. Было тихо. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Совсем другими ощущениями отзывалось и тело. Кости ныли по-прежнему, но та изнуряющая боль, что терзала накануне, значительно поутихла. И только правая нога сильно разнылась под утро. Попытка выпрямить ее далась с трудом и отозвалась еще большей болью. Чтобы приглушить вскрик, сжал непроизвольно зубы, а потом, выдохнув, облизнул потрескавшиеся губы. Сразу проявились ощущение жажды и голода.
В этом не было ничего удивительного. Последний раз он наспех перекусил в полевых условиях на базе топографо-геодезического отряда, куда его направили в помощь менее опытным коллегам. Там с учетом наработок геологов и геодезистов закладывалась новая шахта для разработки месторождения золота. С момента открытия месторождения прошло много лет. Требовалось подкорректировать картографические карты, сделать их привязку к конкретной местности. Соответственно пришлось корректировать и сметы работ.