Похоже, теперь он сознательно выпустил всю мощь Дара превосходства, подводя самого себя к пределу возможного, лишь бы ощутить вожделенную боль в полной мере.
На ум само собой пришло напутствие, не раз слышанное мной на арене Урматы, когда я сражался там. «Желаю почувствовать себя живым».
Мне оно ещё тогда очень понравилось, было в этом что-то глубоко философское и одновременно невероятно простое и приземлённое. Для меня тогда это каждый раз был повод задуматься о жизни и том, что в ней для меня было по-настоящему ценным.
Но Самиган, не способный из-за своего Дара ощутить хоть какую-то боль, сделал это «почувствовать себя живым» своей главной целью. Что же, хотя он был моим врагом и никакой реальной симпатии в его адрес я не испытывал, причин разочаровывать его у меня никаких не было.
Да и самому мне, честно говоря, было бы не лишним снова ощутить ту самую дрожь жизней, своей и противника, сконцентрированных на костяшках кулаков.
— ДАВАЙ!!! - взревел я ему в ответ.
И мы сшиблись посреди пустоши с единственной реально стоящей целью: ощутить себя живыми.
Прыжок, разворот в воздухе на девяносто градусов так, что тело оказывается параллельно земле, вертушка, раскрученная благодаря Дару гравитации и удар. Обрушившийся на выставленный над головой блок Самигана мощнейший удар правой голени, вбивший его в землю на десяток метров.
Сокрушительная атака хвостом по правому бедру, похожая на удар стенобитного тарана, остановленная поднятой ногой так, чтобы удар пришёлся на сапог из сердца горного великана. Атака, отправившая меня с места в полёт несмотря ни на какие мировые приказы и едва не сломавшая мне кости в ноге, несмотря на защиту творения Лорго.
Захват руки Самигана, сбитого с ног и дезориентированного на секунду предыдущей атакой. Идеальный захват, подобный смертельной хватке удава, из которого никак не выбраться, рвущий мышцы в плече, выворачивающий сустав из суставной сумки. Захват, переборотый чистой грубой мощью.
Сильнейший левый хук в мою слепую из-за отсутствующего глаза зону, обязанный размазать мои мозги по когтистой перчатке драконида. Хук, от которого увернуться получилось лишь по чистой случайности, благодаря тому, что я просто подумал, что в этот момент для Самигана мог бы быть отличный шанс ударить меня в слепую зону.
Мы обменивались десятками ударов в секунду на скорости, едва ли различимой для человеческого глаза. Атаки, блоки, уклонения, контратаки, парирования, отступления и сокращения дистанции, расслабленность, сменяемая максимальным напряжением всех мышц тела.
Самиган после того, как на полную задействовал весь потенциал своего Дара, превратился в машину убийства. Его кулаки, и так обладавшие колоссальной мощью, теперь были постоянно окружены полупрозрачным маревом из-за десятков звуковых хлопков, создаваемых каждым движением.
Девяносто девять процентов его ударов я либо блокировал, либо избегал, тогда как мои атаки достигали цели в двух случаях из трёх. Однако урон, который я получал всего от одного прошедшего удара драконида, был куда опаснее и нёс куда более серьёзные последствия, чем даже десяток моих атак.
Наш бой длился три с небольшим минуты, а я уже израсходовал более ста пятидесяти тысяч лет жизни, почти три четверти всего оставшегося срока.
К сожалению, делать так, как я изначально планировал: врубать максимальный коэффициент в сто миллиардов лишь на самых критичных моментах, оказалось невозможно. Мои удары без максимального усиления банально не проходили сквозь броню из мышц Самигана.
Потому мне приходилось постоянно переключаться между двумя режимами: десятимиллиардным во время манёвров, и стомиллиардным в моменты атак — и это, разумеется, было куда затратнее. Ещё минута и я покойник.
К тому же моё тело тоже уже было не в лучшем состоянии. Большинство травм и переломов я умудрялся тут же затягивать приказом отмены. Но шипастые перчатки Самигана, забиравшие с собой при каждой атаке куски моей плоти, не позволяли идеально восстанавливать состояние тела мировой аурой.
К счастью, благодаря тому, что я прокачал Дары пожирания и роста до второго класса, а также при каждой удачной возможности тренировал приказ захвата, позволявший расширять силу Даров на больший объём пространства, мои резервы энергии должны были показать дно ещё не скоро, так что хотя бы об этом не нужно было слишком задумываться.
Тем временем у Самигана были свои проблемы.
Я нанёс ему уже, наверное, не меньше тысячи чистых ударов по корпусу, ногам, рукам и даже голове. Однако из них от силы пара десятков была по-настоящему мощными, настолько, что он действительно пошатывался и на его лице отражалась сильная боль вперемешку с удовольствием.
Так что в целом, вне всяких сомнений, я с треском проигрывал ему в плане нанесённого урона, как бы ни старался. Тем не менее, примерно полминуты назад я начал замечать, что его состояние стало ухудшаться само по себе, без какого-либо моего вмешательства.
Его дыхание начало сбиваться, в глазах полопались сосуды, из-за чего в моём восприятии белки окрасились в тёмно-серый цвет, также кровь начала идти из ушей и носа. Ещё я благодаря рентгеновскому зрению видел, что его сердце начало троить, то замедляясь, то пускаясь бешеным галопом, а повсюду во внутренних органах начали открываться небольшие кровотечения.
Причина подобного могла быть только одна: его Дар превосходства.
Власть территории укрепляла его организм, позволяя переносить воздействие Дара без побочных эффектов. Но сейчас использовать власть он не мог, к тому же врубил Дар на полную мощь по всему телу сразу.
И даже его невероятно выносливый и мощный организм, тысячекратно закалённый Законом Катриона в его груди, начал сдавать под прессом невероятной мощи из Дара превосходства.
Странно было осознавать, что Дар мог наносить урон своему хозяину. Однако Самиган был и не совсем обычным Майигу, использовав кристалл Закона для того, чтобы резко и стремительно увеличить свою мощь.
Образно говоря, он подсел на сильнейший допинг. И хотя от него сила взрывными темпами устремилась к небесам, настолько жёсткие «стероиды» стали также и ядом для тела.
После ста восьмидесяти тысяч истраченных мной лет сила Самигана значительно упала. Его удары перестали ощущаться как что-то смертельно опасное, и вместо этого уже мои атаки одна за одной начали оставлять на его теле очевидные следы.
После ста девяноста кровь широкими ручейками текла у него уже и из глаз, и из уголков губ, а также сочилась из-под перчаток. А сам он превратился уже, считай, в грушу для битья.
Когда из двухсот восьми тысяч лет жизни у меня осталось всего одиннадцать тысяч, драконид, уже не способный продолжать бой, рухнул навзничь, прерывисто дыша и затуманенным взглядом глядя в небо.
Отозвав ману из Дара жизни и прекратив тратить свои оставшиеся годы, я подошёл и встал над своим противником.
Ощущение того, что я жив, ко мне пришло. Однако удовлетворения победой не было. Самиган проиграл не мне, а своему собственному Дару. Если бы не этот побочный эффект, у меня не было бы ни шанса.
Конечно, победа есть победа, и никто, в том числе и я сам, не скажет, что Самиган проиграл нечестно. Но это определённо была не та победа, которой я мог бы гордиться.
— Последнее слово? — спросил я, занося кулак.
— Я СКАЖУ ЗА НЕГО!
Рокочущий голос, от которого всё внутри меня содрогнулось от ощущения вставшей на пороге смерти, разнёсся над полем нашего боя. С трудом подняв голову, я увидел стремительно приближающийся колоссальный крылатый силуэт.
К завершению сражения своего сына прибыл лично бог войны. И по одной только его ауре я понял, что даже в своём лучшем состоянии, даже имея бесконечный срок жизни в запасе, даже размножь меня на сто точных копий, шансов на победу над Палемом у меня не было никаких.
По мою душу явилось отчаяние.
Конец Четвёртой Книги.