— А разве он не бог? — вклинился Ингмар. В пылу спора никто не заметил, как в глазах юноши слезой горечи промелькнула затаенная обида.
— Нет, мальчик, он человек. Причем не самый умный, хоть и гений, — Ник молчал, и Мирэлле говорила за обоих.
— Разве человек способен на такое? — не унимался юноша.
— Черт, Ингмар, ты же физику изучаешь, химию, вон уж и до астрономии добрался, даже до основ машиностроения. Это же просто газ, сонный газ. И громкоговоритель. Разве ты не знал?
— Это я понимаю, но… он ведь летал!
— Это просто машина, хорошая машина, способная летать к звездам, — Мирэлле устало рухнула в кресло. Ей очень хотелось открутить голову Нику, но она предпочитала оставить это удовольствие для Ольги, великой поборницы невмешательства.
— Если это машина, то почему я не могу на ней летать?
— Потому что у тебя нет ключа, который еще и компьютер управления… двигатель, в общем, — Саймон наконец-то заговорил.
Мирэлле устала ругаться с Ником и ждала лишь удобного случая, чтобы запихнуть его в челнок и вернуться на станцию. А там уж Ольга быстро разберется с новоявленным демиургом. Саймон же, невзирая на возмущения напарницы, продолжал внедрять свои законы, давая новый устав и уклад жителям мира. По всем городам и странам побежали эмиссары, разнося вести "от бога", ломая привычный ход развития людей, и без того семимильными шагами дошедших из каменного века до уровня развития раннего средневековья. Новая религия укоренялась, вгрызаясь цепкими зубами в души тех, кто торопился принять новое учение, а торопились многие, ибо ничто так не ломает сознание, как чудо. А оно было дано и подкреплялось внезапными появлениями Николаса в разных концах света.
— Мир, будь снисходительна, ты ведь сама это начала, — оправдывался Саймон, пытаясь примириться с напарницей.
— Идиот! Ты разницу между обработкой камней, ремеслами и тем, что дал им религию, чувствуешь? Или тебе все едино? Я учила их работать руками, ты же сломал им мозги! — Мирэлле оставалась при своем мнении и настаивала на возвращении на станцию.
— А тебе не кажется, что в наш мир тоже когда-то прилетел кто-то такой же, как мы с тобой? И нас тоже учили, развивали. И религию тоже дали.
— И что хорошего из этого получилось, даже если все было так?
— Хм, сложный вопрос. Но, если так, то мы имеем право делать то, что делаем.
— И чем ты лучше тех, кто превратил наш мир в стадо меркантильных идиотов, не способных смотреть дальше собственного кошелька?
— Может, ему просто не хватило времени?
— А ты решил навечно здесь остаться?
Прибывший гонец загнал пятерых коней, пока добрался до резиденции Николаса и Мирэлле. Несмотря на "божественный статус", Саймон продолжал жить в небольшом поместье, которое скорее являлось лабораторией, нежели жильем. Посланник был от короля соседнего государства. Изможденный гонец только и смог, что протянуть письмо, рухнув без чувств посреди комнаты. Пока Мирэлле с Ингмаром приводили его в сознание, Ник ознакомился с содержанием письма. Оно гласило, что единственная дочь короля смертельно больна, и государь коленопреклоненно умолял спасти его ребенка.
— Судя по симптомам, это похоже на рак, причем метастазы уже пошли во внутренние органы. Ник, мы бессильны даже с нашими лекарствами, слишком поздно, — произнесла Мирэлле, прочитав протянутое письмо в зависшей тишине.
— Я спасу ее, теперь это мой долг. Хм, молитв с просьбами в письменном виде мне еще не присылали. Я не могу проигнорировать, — Саймон задумался.
— Ты ничем ее не спасешь, ей жить осталось пару дней, если не меньше. И прекрати играть в спасителя, тошно уже от тебя.
— Учитель, вы действительно можете это сделать? — брови Ингмара поползли вверх. После всех изменений юноша по-прежнему оставался с Ником, более истово налегая на науки, благо учитель не скупился на новые знания.
— Чушь, лекарства не сработают, слишком поздно. Хватит, остановись. Пора возвращаться и дать этому миру возможность жить собственным умом, мы и так много напортачили, — Мирэлле продолжала стоять на своем.
— Мир, накопитель уничтожит раковые клетки в считанные секунды. Если девочка еще жива, то я ее спасу. Время не терпит.
— Стой!
Нано-машины рассредоточились по телу измученной болезнью девочки. Он успел, поймал практически на последнем вдохе, но успел. Николас Саймон творил чудо, которого еще не видели жители этого мира: возвращал из мертвых. Любой врач со станции понял бы, что она еще жива, но уровень королевского лекаря не позволял услышать слабое сердцебиение без стетоскопа, девочку объявили умершей. И теперь она на глазах у всех присутствующих оживала, болезнь покидала тело настолько очевидно и быстро, что даже легкий румянец заиграл на бледных впалых щеках, и это был не румянец горячки.
— Она красива, не правда ли? Даже изможденная, даже на пороге смерти — все равно красива, — тихо проронил Ингмар, глядя как Саймон собирает накопитель.
— Я не знаю, никогда не задумывался над тем, что такое женская красота и как она выглядит, — пожал плечами Ник.
— У тебя никогда не было любимой женщины, детей?
— Детей у меня по факту быть не может, а вот женщины… хм, у меня их целых две, и одна из них за это "чудо" с меня шкуру спустит. Но это не те отношения, о которых ты подумал.
— А ты спасаешь только дочек королей? — Ингмар пристально посмотрел на учителя.
— Я и сам не знаю, просто… должен был спасти, что ли.
— Должен… только не всех, как я понимаю.
— К чему ты клонишь?
— Нет, ни к чему, просто подумалось.
— Мир! Беда! — Николас влетел в комнату Мирэлле без стука, ворвался ураганом и был впервые за все время по-настоящему испуган.
— Что случилось, что за пожар? — старпом выбралась из постели, в которой ей все еще хотелось оставаться, судя по зевкам и сонному виду.
— Накопитель исчез! — Саймона трясло. Звонкая пощечина моментально отрезвила, заставляя переключить внимание с паники на Мирэлле.
— Доигрался? Как это произошло?
— Он был на зарядке, и когда я вернулся его забрать, то…
— Ингмар! Вот мерзавец!
Мирэлле проверяла работу системы "Птица", когда Николас внезапно закашлялся. На губах капитана показалась кровь.
— Ник… ты… болен? — напарница, недоумевая, смотрела на Саймона. Даже без накопителя оставался высокий иммунитет к инфекциям.
— Он… отравил… меня?
— Прости, Ник, но у меня нет выбора, — решение Мирэлле приняла в долю секунды, и рубящий удар ребра ладони пришелся на затылок капитана. Тот рухнул без сознания. — Я это начала, мне и разгребать. У всего есть своя плата, даже у божественности. Похоже, пришла моя очередь платить по счетам.
Глава одиннадцатая
Каким-то неведомым чутьем Мирка поняла, что Пожиратель забирает не только девичьи души. Любые, лишь бы невинные. А что может быть невинней детства? Она столько плакала, что капли больше не помогали, и глаза из синих стали серыми. На подкраску волос и кожи не хватало времени, и вскоре темно-русую шевелюру разбавила седая прядь. Никто не обратил внимания на то, как изменилась стажер из библиотеки. Слишком многих изменила эта зима. Мирку прозвали "плакальщицей". Не покидая госпиталя сутками, она помогала врачам, как могла, забыв об отдыхе. И горько плакала над каждым умершим ребенком.
— Иногда смерть может быть благом, — слова мальчика все еще стояли в ее ушах. Мирка забирала тех, кто перешел черту, но тело все еще страдало. Облегчала путь, пусть на часы, но сокращая муки. И все же бесконечно сожалела о своих поступках, оплакивая каждого ушедшего и не прощая себе ни одного. И все сильней ненавидела проклятый камень.