— Враг, если он один, он один! — лаконично ответила я и считала ответ исчерпывающим.
Глава 36
Я не раз замечала, что могла говорить с лордом на самые разнообразные темы, как сама с собой, при этом совершенно не замечая этого. Всё происходило само собой, осознавая, что передо мной, в сущности, совершенно незнакомый человек. Я не представляю, о чём он может думать и как поведёт себя в тот или иной раз. Но почему-то не могу не доверять ему.
Я сошла с ума! Правильно говорила Элизабелла: если ты начала безропотно доверять мужчине, ты не влюбилась, а ополоумела!
И о чём я вообще думаю? О боги, берегите от глупых душевных привязанностей. Я не для этого всю жизнь стремилась к свободе, чтобы перед последним шагом к желанному влюбиться!
— Милана! — ломающийся бас Ивана выдернул меня из размышлений. Я обернулась.
— Вот! — довольный собой Иван подошёл ко мне с плетёной корзиной без ручки.
— Что? — не сразу сообразила я.
— Что-что, воск твой! — он всучил мне корзину. — Переплавленный. Еле выпросил!
— Выпросил?
— Ты считаешь, что я богач и могу покупать в своё… твоё удовольствие воск?
— Ой! Извини, я совсем забыла дать тебе денег.
— Да не надо! — довольный своей щедростью, сказал Иван. — Знаешь, как много я сегодня сладкого съел за помощь на ферме? А воск — это так, — махнул он рукой, видимо, уже позабыв, что "еле выпросил" его.
— Всё равно пойдём, я дам тебе денег. Только я не знаю, сколько он может стоить…
— Я сказал, не надо, — твёрдо повторил Иван. — Я хотел тебя попросить… — парнишка замялся.
— Ну говори! — потребовала я, чувствуя, что сам он не решится продолжить.
— Мне Фина говорила, что ты гадать умеешь. Тебя тётя учила…
— Ну и?
— Ну что и?! Погадай мне. Мне тоже может быть любопытно, что со мной будет! — растопырив руки, протараторил Иван.
— Ты понимаешь, что я гадаю на суженого? — спросила я, вскинув голову, чтобы смотреть ему в лицо. Парнишка поджал губы и нахмурился.
— Мне на суженого не надо! — почесав висок, ответил он. — Но суженую узнать-то можно? — я прыснула.
— Можно! — давясь смешком, ответила я. Несла заветную корзинку в комнату и добавила: — Пойдём, погадаю на су-у-женую! — нарочно растягивая слово, ответила я.
— Давай донесу! Устанешь ещё и не увидишь всё, что нужно, — серьёзно сказал он, выхватив у меня корзинку, от чего мне стало ещё смешнее.
— А что именно ты хочешь увидеть?
— Узнать! Красива или нет, — немного подумав, добавил: — Не люблю толстых.
Иван имел страх, что его любовь окажется толстой? Эх, мне бы его проблемы…
— Что ты с ним делаешь? — спросил Виктор, бесцеремонно входя в мою комнату сквозь стену. Я не отвечала, так как была занята гаданием. — Твоя комната скоро в приёмный кабинет превратится, — продолжал Виктор будничным тоном.
— Странно! — я не могла прочитать судьбу, снова и снова сосредотачиваясь, пока волосок в моей руке не оборвался. — Очень странно! — повторила я и вырвала ещё один волосок у сидящего на табурете Ивана. От волнения он вцепился в крышку под собой и повторял:
— Что?.. Что?
Наконец, сдавшись, я произнесла:
— Ты ещё не сделал судьбоносный выбор, поэтому все гадания бесполезны.
— То есть как? — испуганно спросил Иван.
— Ты не сделал шаг, который ведет к отношением… новерное так…
— То есть она может быть толстой?!
— Тебя только это заботит?
— Нет… но… да…
— Вот когда встретишь, тогда и приходи.
Выпроводив Ивана и снова поблагодарив за воск, я переключила всё своё внимание на Виктора.
— Что-то давно ты меня не доставал. Где пропадал?
— Ну не думаешь же ты, что у меня, кроме тебя, дел совсем нет?
— А не должно быть! Ибо твоё дело висит на мне здоровенным булыжником.
— Ты о папе? Дяде? Или старике?
— Не начинай! — зло сказала я, открывая корзину с воском. — Будем делать на скорую руку, — решительно кивнув своим словам, я принялась за дело.
Сделав корявые свечи, зато много, я довольная собой устало упала на кровать.
— Н-да! На руки ты не мастерица… — изрёк иронично Виктор. И я пожалела, что не могу дать ему затрещину.
— А я ведь найду корень вечной скорби! — пригрозила я ему и рывком поднялась.
Я решила поговорить с Виктором о причинах его пребывания здесь.
— Что тебя здесь держит? — в лоб спросила я, глубоко зевнув.
— Не "что", а "кто"! — поправил мальчик, тыкая прозрачным пальчиком в самую «красивую» из моих свечей.
— Но что именно в его душе?