- И давно тебе Леший об этом рассказал?
- С тех пор уже около пяти лет минуло. Вскорости после того разговора старик пропал, а в деревне хворь пошла. Тогда целителя из Асмундхейма привезли, но всех спасти не получилось, моя Хельга оказалась в числе погибших.
- Ты думаешь Вигбьорн с Хорсом имеют отношение к пропаже Лешего?
- Была у меня такая мысль, но потом выяснилось, что в штольне нежить завелась, вот она то рудокопа и порешила.
- Нежить?! – от слов охотника меня дрожь пробрала.
- У Нолга, отца Хорса, руда кончилась, и он попросил меня Лешего проведать, но я занят был, и ему пришлось самому к выработке топать. Вернулся кузнец ближе к вечеру, от страха зуб на зуб не попадает, рассказывал, что видел драугров у входа в шахту. Сперва ему никто не поверил, но на следующий день он слёг с горячкой, а следом за ним и другие жители – неупокоенные души часто поражают живых смертельными проклятьями. С тех пор местные боятся в сторону западного плато ходить.
Вот это я попал, пираты, сирены, морские гады, живые мертвецы, почти уверен, что это далеко не полный список опасностей, поджидающих меня в этом живописном мире. Стоит ли рисковать и встречаться с рыжебородым? Похоже он не соврал и действительно как-то связан с моим отцом. Ладно, подстрахуюсь - попрошу Хардгера отпустить со мной Армаса.
Вернувшись к селению, охотник не стал возвращаться домой, а повёл меня по восточной окраине. Мы спустились к морю и пошли вдоль берега, в сторону лодочной пристани, той самой, что я видел утром, рассматривая бухту. Миновав несколько дворов свернули в глубь деревни и оказались на просторной площади, в центре которой был сложен погребальный костёр. Тело отчима, завёрнутое в рваную рыболовецкую сеть, лежало поверх кучи хвороста. Вокруг уже начали собираться кучки людей, увидев меня и Хардгера, бабы перестали галдеть и тихо зашушукались, несколько подростков, парней и девушек, державшихся особнячком от взрослых, поглядывали в мою сторону с явным презрением. Благодаря усилению слуха я смог расслышать обрывки разговоров. Большинство женщин и стариков мне сочувствовали, жалели Ульфа, порицая распутство моей матери, а отношение молодёжи соответствовало словам Хардгера, для них я был безродным выскочкой, сыном чужака, дармоедом.
На бревне, у стены большого дома, в компании своих сыновей, сидел староста. Заметив, что охотник смотрит в его сторону, он поманил нас к себе взмахом руки. У меня не было желания ещё раз общаться с этим старым упырём, селяне, собравшиеся на площади, только и ждали, когда можно будет выпить пива, о чём они и перешептывались думая, что их никто не слышит. Появилось ощущение неприязни и желание немедленно уйти из этого сборища лицемеров.
- А мне обязательно присутствовать на поминках? Пожалуйста, отпусти меня домой. – тихо попросил я, схватив Хардгера за рукав, прежде чем он устремился к Орму.
- Это прощание с твоим отчимом, тебе нельзя уходить, такой поступок будет воспринят как неуважение к мёртвому.
- Перестань, ты же сам понимаешь, что большинству из собравшихся плевать на меня, да и на Ульфа тоже, бесплатная выпивка - это всё что их волнует. Мне противен этот дешевый спектакль. Некоторые люди даже не скрывают своей неприязни, посмотри на эти косые взгляды, для них я всего лишь приблуда, сын чужака, игра в скорбящего пасынка ничего не изменит.
- Ладно, убедил. – согласился с моими доводами охотник. – Но прежде чем уходить, побудь возле покойника, и постарайся изобразить скорбь. Передай Герде, что я не стану задерживаться и вернусь как можно быстрее.
- Она просила называть её Лариэль.
- Ну да, точно, Лариэль. Молодец что напомнил. Ох уж мне эти эльфийские имена. – виновато пробурчал здоровяк и неспешным шагом направился к старосте, бормоча себе под нос: – Лариэль, Лариэль, Лариэль …
Постояв с печальным видом около тела отчима, я удалился к морю, а дальше вдоль берега к причалу. Когда тропинка свернула вверх по склону, наперерез мне, из-за угла какого-то сарая, выбежал один из тех подростков, что внимательно рассматривали меня на площади.